Дневник Дейзи Доули

На выходные мы, по обыкновению, уехали к маме в Котсволдс, залечивать душевные раны. Загородная жизнь, ласковые приставучие собаки, обильная вкусная еда, длинные прогулки и крепкий сон немало тому способствовали, и мамин безалаберный дом давно уже был для нас вроде санатория. На сей раз под «мы» подразумевался и Майлс — ему тоже было что залечивать. Его внезапно открывшаяся уязвимость меня расстроила. Майлс всегда был веселым малым и волокитой, жил в свое удовольствие сегодняшним днем и не загадывал на завтра, а теперь он казался таким одиноким и сникшим — просто ужас! Но, чего уж там, даже в таком жалостном состоянии Майлс сохранял привлекательность, — его все время хотелось приголубить.

Мы лежали в гостиной на ковре перед пылающим камином и откровенничали.

— Понимаешь, какая штука, я всегда считал себя большим спецом по бабам, — со вздохом признался мне Майлс. — Всегда умел отличать изголодавшихся по ласке, которые спасибо скажут, если их охмуришь, и зажатых, которые держатся недотрогами, но, стоит их разок поцеловать, превращаются в мартовских кошек, так что потом царапин не оберешься. Но вот по части эмоций… что-то я совсем запутался. С современными женщинами так сложно! Они не знают, соблюдать ли правила, и если да, то как и какие. Феминистки лишили остальных баб опоры, почвы под ногами, потому что отобрали и уничтожили неписаный кодекс женского поведения. Улавливаешь?

— Еще как! Подписываюсь под каждым словом, — горячо отозвалась я. — Женщины моего поколения — существа совершенно запутавшиеся. С одной стороны, на работе мы хотим быть жесткими, властными диктаторшами, но с другой — дома нам подавай кормильца-поильца, чтобы жить как за каменной стеной, ласкового и заботливого. Нам хочется, чтобы нами восхищались — ах, как она преуспевает, какая молодчина, — но при этом мы предпочитаем, чтобы вы, мужики, платили за ужин, выбирали вино и открывали перед нами двери. А в постели все еще сложнее: нам бы хотелось сексуально доминировать, но при этом чтобы мужчина был ласков, нежен и обещал быть защитой и опорой.

— Ну и где в этом бардаке любовь, позволь спросить? — поинтересовался Майлс. — Ты вечно попрекаешь меня, что я-де не верю в настоящую любовь, но, по-моему, современные женщины и сами в нее не больно-то верят.

— Мне кажется, мы ее боимся. Не только женщины, мужчины тоже, — задумчиво сказала я. — Все боятся обид, боли, сердечных ран. Боятся обжечься. Я вот лично до сих пор твердо убеждена: если тебе больно рядом с партнером, это не любовь, а лишь страх — страх, что любовь причинит боль, что тебя обидят.

Вошла мама — как обычно, с чаем и плюшками — сгрузила угощение на столик, а сама села на диван. Майлс повернулся к ней:

— Знаете, я сто раз слышал, как ваша дочурка несет свою пургу на темы психологии, и вот впервые подумал, — а может, она в чем-то права?

Мы все рассмеялись. Майлс продолжал:

— Теперь, когда я узнал, что у меня есть ребенок, я смотрю на жизнь иначе. Конечно, я мог бы налететь на них вихрем, потребовать дочку себе, открыть всю правду и разрушить семью, но, спрашивается, что тогда будет с крошечным ребенком, который ни в чем не виноват? Последнее время я только об этом и думаю, и вот что я понял: в данном случае, если любишь, то нужно оставить их всех в покое, включая дочку. Придется подождать, потому что рано или поздно тайное все равно станет явным. Мать ей все расскажет, и отец узнает, что ребенок не от него. А я ничего, я подожду, мне спешить некуда. Как только подвернется подходящий момент, я объявлюсь. Пусть она пока подрастет. Сказать, что я люблю эту кроху, не могу — я ведь ее толком не видел и не знаю, но… понимаете… мне кажется, теперь я за нее в ответе.

— Это все потому, что ты прирожденный отец, Майлс, — мягко ответила моя мама. — Видишь, ты уже сейчас ставишь потребности ребенка на первое место, выше своих переживаний, а это первая заповедь взрослого и заботливого родителя.

Майлс, кажется, был тронут.

— Дейзи, — обратилась ко мне мама, — пожалуйста, детка, обдумай еще раз, стоит ли тебе связываться с Джулиусом. Вот Майлс тебе подтвердит: когда речь заходит о детях, тут уже все серьезно, дети не игрушки. А у Джулиуса и так уже есть ребенок.

Она перевела взгляд с Майлса на меня и обратно.

— Как бы мне хотелось, чтобы вы поженились! Я всегда только об этом и мечтала, — вздохнула она.

Прошло два дня. Я вернулась в город и как-то раз, копошась за прилавком, увидела, что перед книжным магазином затормозил автомобиль Джулиуса. С перепугу и от волнения я заметалась туда-сюда. Подоспевший Майлс поймал меня и слегка встряхнул за плечи.

— Дейзи! Внимание! Помни, что бы ты ни решила, не поддавайся искушению вышибить ему мозги, — наставительно сказал он. — А то еще больше все запутаешь.

— В отличие от тебя, дружок, я не применяю секс в качестве болеутоляющего, — улыбнулась я.

— Так и я тоже, — серьезно ответил Майлс. — Завязал.

Я чмокнула Майлса в щеку, а он посмотрел на меня на диво нежно и напомнил: