Дневник Дейзи Доули

Я старательно выводила на черной грифельной доске белым мелком: «Страдание, которое мы испытываем, не вняв зову сердца, далеко превосходит любую, самую лютую боль». Оценив дело рук своих, я вздохнула. С нашей последней встречи с Джулиусом прошло недели две, и я не понимала, как жить дальше — как вообще жить без него. Но зато я знала, что сохраню верность себе. Через десять дней мне стукнет сороковник, и я четко понимала, что никогда и ни в чем больше не пойду на попятный и не соглашусь на компромисс. Я не успокоюсь. Не соглашусь на скучную обыденную работу или на отношения со скучным, ничем не примечательным парнем. Потому что на собственном горьком опыте, вдоволь понаступав на грабли, убедилась: это только кажется, что компромиссы — маленькие уступки, которые делаешь там и сям. На самом же деле это смертоносное оружие, которое убивает в тебе душу.

Майлс, прочитав цитату дня, возмутился:

— Дейзи, ну честное слово, ты ничего помрачнее не могла нарыть в своих дурацких книжонках? Декабрь вот-вот начнется, нам нужны рождественское настроение, праздничная атмосфера, чтобы в нашу контору потянулись жизнерадостные чудаки, а не депрессивные мудаки!

— Ладно, завтра я тебе напишу развеселую фразочку: «Хо-хо-хо, ребятишки, девчонки и мальчишки, не скорбите по уходящему году, пусть Рождество станет для вас началом новой жизни. Дайте жизнь чуду — поверьте в свои мечты». Пойдет? — ядовито спросила я.

— Нет уж, лучше вот эти угрюмые поучения, — передернулся Майлс. — На, посмотри почту. — Он вручил мне пачку корреспонденции, и я рассеянно принялась ее перебирать.

Письмо из издательства «Прозрение»! Сердце у меня зашлось от страха и волнения.

Я дрожащими руками разорвала конверт, пробежала глазами письмо и пронзительно взвизгнула от восторга. Потом замолотила кулаками воздух и заплясала, как боксер-победитель на ринге, выкрикивая экстатическое: «Да! Да! Да!»

Майлс посмотрел на меня с интересом.

— Дай-ка угадаю. Джулиус прислал телеграмму «Согласен на все, падаю в ноги»?

— Нет, но тоже неплохо! — пританцовывая от счастья, я подскочила к Майлсу и крепко обняла его. — Спасибо за все, что ты для меня сделал. Но тебе придется подыскать в продавщицы другую неудачницу, с которой ты будешь распивать кофе и пикироваться.

— Это еще почему? — изумился Майлс.

— Я сваливаю. — Я потрясла конвертом. — Я послала им заявку на книгу, которую думаю написать, и они ее приняли!

Я вновь запрыгала от радости.

— Майлс! Представляешь, я напишу книгу! Свою собственную книгу о том, как справиться с разводом и жить дальше! Я ее назову «Дейзи Доули: развод в большом городе». Я прославлюсь!

В один миг у меня как будто свалилась с плеч тяжеленная ноша прошлых лет — страданий, унижений, ожиданий, когда же я начну новую жизнь, когда же придет мой звездный час. Этот час наконец-то настал! Какая удивительная легкость снизошла на мою душу — а все потому, что меня наконец-то, наконец-то оценят по заслугам, будут судить по моим талантам, пусть даже маленьким, скромным, но моим. Меня признали, мной заинтересовались! Теперь все отказы и обиды прошлых лет казались мне не такими уж значительными и утратили свою власть надо мной. Вообще-то даже это достижение и то причинило мне боль: я осознала, как же долго и мучительно гадала, суждено ли мне найти свое место под солнцем. Я так долго жила всеми отвергнутой одиночкой, что свыклась с этим самоощущением и лишь сейчас ощутила, как же это было ужасно. Когда тебя постоянно отвергает мужчина твоей мечты, когда творческая самореализация все не удается и не удается, в душе наступает онемение, оцепенение, в тебе будто умирает что-то самое важное, самое главное. А теперь онемение прошло, и, как это бывает, когда оно отпускает отнявшуюся руку или ногу, меня точно кололи сотни мелких иголочек. Было больно, зато я убедилась, что жива! Ах, как же это было восхитительно!

Изнемогая от наплыва чувств, я уселась прямо на пол и перечитала письмо. Майлс опустился рядом и сказал:

— Конечно, тебе нелегко придется — подумать только, расстаться со мной и нашим уютным дружеским междусобойчиком. Где ты еще найдешь такое начальство, как я? Чтобы понимало, выслушивало и не задирало нос? Кто еще будет с тобой так щедр? Кто станет отпускать посреди рабочего дня? — Он помолчал, а потом добавил — уже не дурачась: — И ты никогда не найдешь начальника, который бы тебя так любил. Ладно, поздравляю, ты, конечно, бессовестная дрянь, что вот так меня бросаешь, но я за тебя рад. Ты молодчина.

— Правда?

— Правда. Ты ведь и понятия не имеешь, до какой степени тебя любят.

Я смущенно уставилась на Майлса.

— Вот не прискакал твой Джулиус на белом коне, не выкатил тебе бриллиантовое кольцо, так ты и думаешь, будто все остальное в жизни не считается, — неожиданно серьезно сказал он. — А между прочим, друзья, которые готовы за тебя убить, очень даже считаются. И договор на книгу считается. И наконец, для чокнутой тетки на грани климакса ты, надо сказать, неплохо выглядишь. Я бы с тобой переспал, например.