Дневник Дейзи Доули

Безумная, разрушительная, романтическая любовь струилась по моим венам, как сладкий яд, туманила мне голову, билась у меня в сердце, пронизывала меня до мозга костей. Я так страстно жаждала, чтобы у нас с Джулиусом все сложилось, что за обедом, стоило ему начать вести себя не по моему придуманному сценарию, я его мгновенно чуть ли не возненавидела.

Мы сидели в шикарном французском ресторанчике в Челси — приглушенный свет, накрахмаленные скатерти и салфетки, хрустальные бокалы и вездесущий запах чеснока. Джулиус здесь чувствовал себя как дома, потому что все посетители мужского пола были такими же, как он, — преуспевающими брокерами, озабоченными своими процветающими делами. Сам воздух здесь разил богатством. Поначалу я никак не могла вникнуть в то, что говорил Джулиус, потому что была слишком занята глухой враждебностью, возникшей у меня в душе. Я знала только одно: что сама виновата в несбыточности идиотского, романтичного, насквозь сентиментального сценария, в который так глупо поверила. Поэтому я решила уволить свой внутренний голос за то, что он ввел меня в заблуждение. В конечном итоге мне удалось вернуться в реальность и понять, что именно он говорит.

— Я думал, успех дастся гораздо легче, — вздохнул Джулиус, отпив из хрустального бокала красного вина (винтажного урожая, для ценителей). — То есть мне казалось, что если я добился успеха в бизнесе, то успех в остальных областях жизни прилагается автоматически.

Я не очень понимала, к чему он ведет, но на всякий случай кивнула.

И вдруг Джулиус яростно напустился на меня:

— Ты такая наивная, Дейзи! Неужели ты не понимаешь? Если хочешь чего-то достичь в жизни, нельзя жениться по любви. Ни в коем случае. Это слишком опасно.

Что? Он хочет сказать, что любит меня? Я уставилась на Джулиуса, потеряв дар речи.

— Если тебе нужна власть, ты не можешь позволить себе утратить контроль над собой! — продолжал Джулиус.

Он говорил так, будто эта мысль была выстрадана в муках, и я поняла, что завидовать богачам — большая ошибка. Мы-то думаем, что богатство дает человеку сверкающие доспехи, от которых отскакивают любые неприятности, а на самом деле эти доспехи становятся чудовищным грузом и, более того, богатство вовсе даже не доспехи, а источник постоянных проблем и треволнений.

— Неужели не понимаешь? — Голос Джулиуса дрожал от напора эмоций. — Я не могу позволить себе увлечься тобой, то есть отвлечься на тебя.

У меня слезы выступили на глаза, так что я отвела взгляд.

— Дейзи, — взмолился Джулиус, и от этого голоса сердце мое чуть не разорвалось от боли, — твоя избыточная эмоциональность меня пугает. Ты такая открытая, совсем не умеешь скрывать свои чувства, и еще ты такая честная, что я просто не знаю, как с этим быть.

Я уже не пыталась сдержать слезы.

Джулиус протянул мне носовой платок — выглаженный, с крошечной монограммой, вышитой темно-синими нитками в уголке.

— А разве нельзя быть преуспевающим и при этом тонко чувствующим, способным на эмоциональную близость? — спросила я.

Похоже было, что Джулиус обрадовался открывшейся возможности порассуждать на отвлеченные темы — все лучше, чем смотреть, как я слетаю с катушек.

— Смотря что ты имеешь в виду под эмоциональной близостью.

— Она требует открытости даже если при этом ты чувствуешь, что становишься уязвимым. В этом и заключается доверие. И любовь. Они невозможны без риска.

— Но я не могу себе позволить так рисковать — с тобой! — отозвался Джулиус.

Я чуть не завопила «почему же нет?», но собралась с силами и спросила:

— А с Алисой, значит, можешь?

— С ней я не рискую, — объяснил Джулиус. — Она моложе тебя, но в таких вещах разбирается лучше, чем ты. Она понимает суть сделки.

— Сделки? — тупо повторила я.

— Сделка состоит в том, что мы женимся и ведем светский шикарный образ жизни…

— Образ вранья, — поправила я, и Джулиус рассмеялся. Он был в восторге.

— Да, и все у нас шло по плану, — продолжал он, отсмеявшись, — пока не появилась ты.

Когда Люси попросилась погостить у нас с мамой, я поняла, что отношения ее и Эдварда испортились; она была готова оставаться у нас, несмотря на то что у нее внезапно началась аллергия на собачью шерсть. Раньше она ничем таким не страдала, и я решила, что это у Люси от стресса. И вот теперь, непрерывно сморкаясь, Люси с покрасневшим носом сидела у мамы на кухне и часами вслух анализировала свою горестную долю, соглашаясь даже выслушать мнение моей мамы.

— Как вы думаете, миссис Доули, брак может сохраниться после супружеской измены? — спросила Люси.

Мама на мгновение перестала помешивать ложкой собачью похлебку и вздохнула.

— По большому счету, дорогая, вам нужно верить, что супруг на вашей стороне. А когда рядом с вашим супругом возникает кто-то еще, то верить в это становится трудно, потому что он как бы переметывается на другую сторону. — Мама вновь принялась мешать похлебку. — Бывают люди, которые переносят измену, но, боюсь, я оказалась не из таких.

— А почему ты спрашиваешь, Люси? — удивилась я. — Ты что, думаешь, что Эдвард тебе изменил?