Дневник Дейзи Доули

— Ну да, ты даешь ему понять, что ты не против, но не так-то доступна. Может быть, выпьем завтра, может быть, пригласишь меня посмотреть твою квартиру? В этом может быть достаточно отчетливо слышно согласие — ровно настолько, чтобы парень не чувствовал, что его отвергли, но при этом звучит и отказ — чтобы поддерживать в нем интерес.

Я постучала по стеклянной перегородке, отделявшей нас от водителя (много же интересного он не услышал) и попросила:

— Высадите меня вон на том углу, пожалуйста.

Ступив на тротуар, я почувствовала укол сожаления. Как это похоже на меня с моей привычкой все анализировать! Ну вот, лишила себя незабываемой ночи. Почему я всегда поступаю так глупо? Почему я всегда все порчу? Разум и чувства тянули меня в разные стороны: эмоциональная, животная часть меня требовала встряски, а рассудок автоматически включал сирену и все запрещал, вплоть до любовных импровизаций. В отличие от мужчин, я принимала решения своим разнесчастным «верхним мозгом». Я что, так и буду идти по жизни с оглядкой, боясь помчаться, как вольный ветер, и ощутить вкус свободы?

Вечером мы с Джесси и Люси, устроившись на диване в нашем «дамском штабе», распивали бутылку вина. Люси уже успела побывать у родителей, уложить детей спать, нашла няню и теперь вернулась к Джесси на квартиру для очередного раунда зализывания ран. Или посыпания их солью? В общем, для очередного отчета.

— Вы представляете, Эдвард изменил мне, врал мне, а теперь он еще смеет говорить, что мне нужен психотерапевт! — бурно негодовала Люси. — Еще не хватало, чтобы какой-то докторишка копался в моих чувствах!

— Если кому и нужна медицинская помощь, так это ему! — фыркнула Джесси.

— Вот и я о чем! — Люси залпом осушила бокал. — Эдвард как-то сказал мне, что лучше уж стать импотентом, чем облысеть. Это что же у него в голове творится, если он готов обходиться без секса, но не без волос?! Это какие же у него тараканы?!

— Волосы — знак мужественности, — объяснила Джесси. — Мужики пекутся о своей внешности не меньше нашего — но только по части сексуальности. Сексуальная идентичность волнует их больше, чем нас. Им главное, чтобы в них видели сначала мужчин, а уже потом все остальное.

— Ну, я не знаю… — протянула я, наливая себе еще вина. — Меня лично моя сексуальная идентичность тоже очень даже волнует. И даже мучает.

Девочки посмотрели на меня вопросительно.

— Отказалась сегодня переспать с Майлсом, — призналась я.

Мой мобильник запищал — пришло СМС-сообщение.

— Наверняка Майлс. Легок на помине, — польщенная, сказала я.

— Ну, давай же, посмотри, что он пишет! — поторопила меня Джесси.

Я открыла сообщение и восторженно взвизгнула.

— Ура! Сработало!

— Что?

— Джулиус заревновал! Это не от Майлса, а от Джулиуса — он хочет меня видеть.

Напрасно я решила провести выходные перед свиданием с Джулиусом у мамы, за городом. Бывают моменты, когда тебе решительно не хочется находиться под пристальным родительским оком и отвечать на бестактные вопросы. Ясно было, что мама почует происходящее и вопросов мне не избежать — она никогда не дает мне опомниться и спокойно обдумать свои дела. Кроме того, она умеет подкапываться, потому что знает все мои больные места и — не нарочно, конечно, — наступает мне на любимые мозоли.

Мы ехали домой с собачьей выставки. Мы — это мама, я и три таксика: Дуги с Дональдом и новенький, щенок по кличке Денди. Щенок дрых на заднем сиденье, а мама все время оборачивалась на него и умилялась.

— Ну ты посмотри на этого ангелочка! — твердила она. — Посмотри-посмотри, Дейзи, какой он пусенька.

Мне оставалось только кивать — это было всяко легче, чем объяснять, что щенок, конечно, славный, но прилива умиления он у меня не вызывает. Мама уловила мои смешанные чувства и обиделась.

— Детка, я, конечно, понимаю, что после той неприятности… — неуклюже начала она.

— Это ты про аборт? — рубанула я со всей своей прямолинейностью.

— Э-э… я об этом. Ты меня поняла. Но тогда ты просто пала жертвой обстоятельств. Если забыть об этой печальной истории, ты разве не хочешь детей?

— Конечно хочу! — ответила я.

— Иногда я в этом сомневаюсь, — продолжала мама. — Потому что не замечаю в тебе никаких проблесков материнского инстинкта.

— Мам! Во-первых, я сказала, что хочу ребенка, а не обкаканного и заблеванного щенка. А во-вторых, если я не прихожу в слюнявое умиление над твоими истеричными лохматыми баловнями, это не означает, будто я не хочу семью.

— Тогда чего ты ждешь? — в отчаянии спросила мама. — В свое время я страстно хотела второго ребенка, но, видимо, не судьба была — ты же знаешь, мы с папой пытались. А все женщины, которым под сорок, лихорадочно ищут спутника жизни, а если не получается, то ищут хотя бы от кого рожать. — Она помолчала и продолжала: — Для своих лет ты что-то слишком уж разборчива, не находишь?