Дневник Дейзи Доули

Двадцать семь?! У меня возникло страшное искушение схватить сумочку и бежать — вместе с сильно раскатанной на этого красавчика губой. Разве я, женщина тридцати девяти лет, смогу крутить роман с двадцатисемилетним юношей? Немыслимо! Все мои былые страхи немедленно проснулись. Дейзи, спустись с небес на землю. Ну-ка быстро иди ищи себе надежного, спокойного, состоявшегося ровесника! Нечего и думать о симпатичном мальчике студенческого вида, который слушает неизвестные тебе группы и, возможно, даже пробовал наркотики.

— По-моему, тебе стоит знать, что мне тридцать девять, — чопорно заявила я.

— Ну и что? — Макс беззаботно пожал плечами.

— Я уже разведена и за плечами у меня большой и невеселый жизненный опыт, — продолжала я. — И у меня больше нет времени играть в любовные игры, так что буду с тобой откровенна. Я не могу позволить себе тратить месяцы на романчик с симпатичным пареньком вроде тебя, потому что мне нужно найти себе мужчину за сорок, зарабатывающего, на дорогой машине — в общем, такого первосортного самца. Чтобы выйти замуж, остепениться и народить детей.

Макс выслушал, закурил, выпустил дым и откинулся на спинку стула.

— Да, и худшее, что можно придумать в моем возрасте — это болтаться по ресторанам с молодым курящим мальчиком в джинсовой куртке.

— Как же у тебя все четко расписано, — ответил Макс. — Одно маленькое «но» — судя по описанию, с таким образцовым самцом ты просто со скуки взвоешь.

— Вовсе не обязательно! — Странно, но мне захотелось защитить этого воображаемого мужчину, этот туманный идеал. — Он будет… нормальным. Адекватным.

— Адекватным? Ну разве что только в теории. А вот здесь… — Макс постучал себя по груди. — То, что ты считаешь подходящим в теории, на практике может оказаться дубиной бесчувственной.

Откуда-то бесшумно возникла официантка и спросила:

— У вас все в порядке?

Макс одарил ее сияющей улыбкой и ответил:

— Да, мы, знаете, как раз закончили стадию пустой светской болтовни и режем друг другу правду-матку.

Официантка засмеялась:

— Что ж, не буду мешать.

— Отчего же, присоединяйтесь! — пригласил он.

Наблюдая эту сценку, я лишний раз убедилась, насколько Макс привлекателен и обаятелен. И все же обманываться дальше было бессмысленно: он для меня слишком молод и легкомыслен.

Когда Макс предложил подвезти меня домой, я отказалась:

— Спасибо большое, но не надо.

Люси пригласила меня в гости, на ленч — впервые с тех пор, как Эдвард вернулся. Летние каникулы закончились, поэтому дочки Люси были в школе, и нам никто не мешал. Я смотрела, как Люси готовит салат с жареной курицей, и вздыхала. В Люси появился какой-то горестный надлом, которого раньше не было. Словно в ее светлой ауре возникло темное пятно, и избавиться от него Люси не могла. Эта темнота и печаль расползались по всему дому. Еще недавно это был роскошный и, главное, уютный дом, а теперь он казался нежилым, точно хозяйка утратила к нему интерес, что сквозило даже в мелочах. Я никогда раньше не видела здесь увядших букетов в попахивающей воде или подсохшего винограда и подгнивших груш во фруктовых вазах. Нет, это жилище не походило на семейное гнездо, которое переживает не лучшие времена; здесь разваливался брак, и оба супруга отчаянно извивались под обломками. В воздухе как будто разливался яд, и неудивительно, что фрукты сгнивали, а цветы вяли.

Люси вручила мне бокал вина. Я спросила:

— Ну, как у вас вообще дела?

Она, ссутулившись, присела на стул.

— А как ты думаешь? День за днем жить с мужчиной, который тебя предал, — это просто невыносимо тяжело.

Люси Примфолд, Образцовая Люси — всегда элегантно, аккуратно причесана, выхолена с головы до ног. Но теперь из-под ее аккуратного макияжа проглядывало безжизненное лицо — такое же безжизненное, каким стал дом Примфолдов. Вот цена, которую приходится платить женщине, сохранившей разваливающуюся семью ради детей. Он пытается за что-то цепляться, но уцепиться уже не за что.

— Ты все еще любишь Эдварда? — спросила я.

Люси покачала головой.

— Как можно любить мужчину, от которого не видишь ни поддержки, ни ласки, ни внимания? Я имею в виду не внимание, которое выражается в цветах, а настоящую надежность. Когда тебя обнимают по ночам и ты знаешь, что, если потребуется тебя защитить, он сделает что угодно. — Люси отвернулась. — Никогда не чувствовала себя менее желанной.

— Так вы больше не спите вместе?

— С тех пор как я узнала о его измене — нет. Я пыталась, но мне трудно раскрыться, поскольку я перестала доверять Эдварду. На прошлой неделе сходила на массаж и потом обревелась. Оказывается, пока не испытаешь ласковое прикосновение, не понимаешь, как же они тебе нужны, как ты по ним изголодалась. Вот смотрю теперь на другие пары и даже не столько завидую, сколько удивляюсь: у них получается, а у меня нет.

Я сухо рассмеялась.

— Вот именно это я и ощущала раньше, когда смотрела на вас с Эдвардом, — призналась я. — Мне казалось, у вас идеальная семья.

— Я тоже так думала, — вздохнула Люси. — Это-то и есть самое ужасное. Но семья у нас оказалась более чем неидеальная.

Я погладила Люси по руке.