Дневник Дейзи Доули

— Если тебе так надо знать, мы оба решили тогда на этом и остановиться.

— Ой, караул! Тревога! Уи-уи-уи! — Джесси изобразила сирену. — Преждевременная «мы»-якуляция — плохой симптомчик, вот что я тебе скажу, подруга. Прямо-таки ужасный. Можешь сколько угодно петь мне про то, что не хочешь торопить события. Но мысленно ты уже поставила его перед алтарем, прежде чем он успел уложить тебя в постель.

— Что? — Я остановилась как вкопанная.

— Дейзи! — Джесси посмотрела на меня с жалостью. — Самое что ни на есть типичное любовное расстройство: когда один из парочки начинает раньше времени ляпать через каждое слово «мы» да «мы», а второй еще ни к чему не готов.

Я тяжело вздохнула.

— Может, ты и права. У меня в последнее время фантазия разыгралась. Пока мы целовались, у меня в голове крутилась только одна мысль: ура, наконец-то я обзавелась парнем и мне не придется встречать Новый год в одиночестве!

— А как насчет Рождества? — рассмеялась Джесси. — Не верю, чтобы ты и Рождество не просчитала!

— Ну… — Я смущенно пожала плечами. — Если честно, конечно, меня посещало райское видение, как мы встречаем Рождество вдвоем, в его квартире в Бате, открываем подарки и пьем шампанское прямо в постели и Макс дарит мне подарок в красивой упаковке и мы оба такие разнеженные, довольные и нам так хорошо и уютно.

— Мечтать не вредно! — ехидно фыркнула Джесси. — Интересно, кому и когда удавалось провести Рождество так романтично и красиво и чтобы без кучи родственничков?

Тут уж мы рассмеялись обе.

— Если честно, я побаиваюсь ложиться в постель с Максом… — призналась я. — Сейчас все так романтично и безопасно и… невинно, но, как только доходит до секса, невинность исчезает, какая-то грань перейдена, и назад возврата нет. Какая ирония: в юности все время стараешься потерять невинность, а потом, позже, наоборот, пытаешься ее сохранить.

— Интересно, сколько парень типа Макса — свободный, молодой, красивый — сможет терпеть, пока ты дозреешь до постели? — Джесси закурила и задумчиво выпустила дым.

— Скоро узнаем, как я понимаю. Кстати, сегодня сможешь на него полюбоваться. Я пригласила его на ужин и заодно Майлса, для компании.

На историческом ужине Макс проявил себя героем: сам вызвался готовить. (Мне никто из друзей готовить никогда не поручал — не хотели рисковать, знали, что по хозяйственной части у меня руки не из того места растут.) Макс приготовил нам фантастической вкусноты жареного фазана со шпинатными хлопьями, и все время, пока он стоял у плиты, я бегала вокруг него, как глупый влюбленный поваренок. Майлс устроился в старом, облюбованном и просиженном собаками кресле у плиты, перекинув одну ногу через подлокотник, и ненавязчиво расспрашивал Макса, который удивительно спокойно и охотно отвечал на любые вопросы. Видимо, Макс был из тех современных молодых парней, которые считают, что скрывать им нечего и незачем. Хотя Макс был на добрый десяток лет моложе Майлса, держался он с достоинством, и это меня восхищало. «Мальчики» весело и непринужденно пикировались, причем Макс мудро поддавался старшему, позволяя тому чувствовать себя главнее и опытнее. Пикировались они обо всем, включая мою скромную персону.

— Насчет Дейзи я тебе дам один ценный совет, — заявил Майлс, открывая очередную банку пива. — В тот самый момент, когда тебе покажется, что ты ее понял и в ней уверен, начнутся неожиданности. Она самая непредсказуемая женщина из всех, кого я знавал.

— А женщин ты знавал немало, — игриво вставила я.

Макс приобнял меня за плечи и слегка сжал их.

— И как же мужчине в тебе разобраться?

Я не ответила — лишь загадочно улыбнулась.

После обеда мы устроились у камина и выпили немерено красного вина под жареные каштаны. Макс шутил, он был очарователен и сексуален. Помню, в какой-то момент он в шутку процитировал поэта Пабло Неруду: «Я так устал мужчиной быть», а потом добавил от себя: «Особенно если это означает всегда платить и никогда не плакать».

Майлс покатился с хохоту. Похоже, Макс ему действительно нравился, — они легко сошлись и оживленно трепались, подкалывая друг друга, называя друг друга «приятель» и «старина» через каждое слово и подливая друг другу вина. Джесси сияла и блистала и острила, а я… я жалела, что с нами нет Люси. Вообще-то я ее приглашала, но, услышав, что Джесси тоже звана, Люси отказалась: она, мол, не готова видеть Джесси после той сцены и вообще слишком устала и замучена для гостей. Помню, после расставания с Джейми я примерно так себя и чувствовала — как будто меня закинуло в обособленную вселенную, мрачную и унылую, а все остальные живут в каком-то другом измерении, где все проще, легче и веселее, а ты чувствуешь, будто никогда уже не сможешь ни веселиться, ни радоваться, ни жить играючи — и уж тем более хохотать.