Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991

Сегодня у нас было только четыре урока. За мной, как и всегда, зашла Мила Полякова, и когда мы шли в школу, то встретили Кулакова, которого встречаем каждый день. Кулаков начинает мне все больше и больше нравиться; из нашего класса мне только и нравятся два мальчика: Русаков и Кулаков. После четырех уроков Нюра Теплякова, Соня Казакова и Нюра Савинова пошли в фотографию за карточками. Я же с Милой Поляковой пошла домой. Попив чаю, я стала шить себе туфли для физкультуры и ужасно расстроилась, так как не могла долго найти, из чего их шить, да еще Леня с Валей приставали с задачами, которые они не могли решить. Наконец, я бросила шить туфли и не стала ничего делать, а стала думать, думать… О чем бы я ни подумала, как передо мною всплывали образы Русакова и Кулакова, а больше всего последнего, и я начинала о нем думать. Ах, как он мне нравится! Уж не влюблена ли я в него? Нет, какая тут может быть любовь в 14 лет! Просто так, нравится, и больше ничего. Я отгоняю от себя эти мысли, но они возвращаются…

Весь вечер я ужасно нервничала. Только после ужина я дошила свои туфли, а когда стала мерить, то они оказались немного малы, но сойдет, не шить же мне новые.

Когда я легла спать, то снова стала думать о Кулакове.

27 ноября, пятница

Сегодня рано утром мама и папа ушли в кооператив за вином, которое привезли вчера вечером. Они встали в очередь. Валя и Леня ушли, одна в школу, другой в отряд. Когда пришли мама и папа, то мы стали пить чай. После чая я стала торопиться, так как спешила к Нюре Тепляковой.

1926

29 января, пятница

Удивительный приснился мне сегодня сон! Сплю я и вижу, что гуляю во дворе; на дворе снег, холодно и ветер, но мне почему-то весело. Я, не знаю каким это образом, летаю по воздуху, ныряю вниз головой, и это доставляет мне удовольствие. Мне кажется, что я уже не в первый раз ныряю и летаю по воздуху, а летала уже когда-то раньше. Тут же во дворе гуляет Миша Беликов, мальчик, живущий в нашем дворе. Ему 14 лет, он пионер и довольно красивый мальчик. И вот вижу я, что он будто бы роется в снегу, а я летаю около него и вдруг я почему-то лечу вниз головой в снег и чувствую, что он наклоняется надо мной близко-близко, так что я чувствую над собой его дыхание. От этого мне стало очень приятно, и с этим чувством я проснулась.

11 мая, вторник

Давно я не писала в дневник. Многое случилось за это время, хоть и не особенно важное, но все-таки для меня не пустяковое. Еще в начале февраля мы в школе стали готовиться к празднику «8 Марта – международному дню работниц». Наш литературный кружок решил самостоятельно провести этот праздник. Решено было самим составить пьесу и поставить ее и написать еще несколько рассказов и стихотворений. После этого все члены литературного кружка принялись за работу. Я написала одну пьесу и стихотворение и в четверг на литературном кружке их прочитала. Кроме меня пьесы еще написали Никита и Розанов, который только перед этим записался в литературный кружок. Пьесы мы наши прочитали, но ни к какому решению не пришли. Пьеса Розанова была написана в юмористическом духе, а когда Розанов начал читать, то мы покатились со смеху, так как он начал так быстро читать, что мы не могли разобрать ни одного слова. Кроме пьесы у него были еще стихи или, скорее, басни. Все у него было написано остроумно, и мне очень понравилось.

С этого дня я стала внимательно присматриваться к Розанову, и чем больше я следила за ним, тем больше он мне нравился. Я заметила, что он почти ни с кем из мальчиков не разговаривает и они тоже не особенно к нему пристают. Со своим соседом Томбергом он, кажется, в ссоре. А с тех пор, как Люба жаловалась на него в учком, он стал очень тихим. До этого он был очень веселым и баловным мальчишкой, и не проходило ни одного урока, чтобы не смеялись от его остроумных шуток и чтобы учителя не делали ему по несколько замечаний. Но после объяснения с Любой перед общим собранием он резко изменился, даже как-то осунулся и побледнел, а от его веселости не осталось и следа.