Дневник доктора Финлея [сборник litres]

– Она должна поправиться! – истерично воскликнула Бет. – Неужели вы не понимаете, доктор, мы с этим покончили. Сегодня она заговорила со мной.

И без дальнейших объяснений мисс Бет залилась слезами.

Неожиданно для себя Финлей расчувствовался. Эти столь чуждые суровой натуре Бет слезы были подобны источнику, чудесным образом бьющему из голой скалы.

Он видел нечто удивительное и прекрасное в примирении двух сестер, двух этих злобных пустоцветов, превративших пустяковую ссору в дикую неприязнь и связавших свои жизни безмолвной враждой.

В каком-то внезапном поэтическом озарении Финлей подумал: спаси он мисс Анабель, и потом окажется счастливым свидетелем того, как ослабевают и распадаются узлы этих пагубных пут, как возрождается любовь, как два этих несчастных существа обретают все для щедрой и безбедной старости.

И столь сильна была эта мысль, что он произнес ее вслух:

– Мы должны спасти ее!

Но это было нелегко.

Дни текли незаметно, и Анабель то была в рассудке, то впадала в беспамятство, жар то нарастал, то спадал, силы постепенно покидали ее.

Эта болезнь вымотала ее. Казалось, вот-вот начнется повторная пневмония, которая могла положить конец всему. Во всяком случае, этого и опасался Финлей.

Временами он почти отчаивался – так долго не наступал кризис. Но Анабель была крепкой, была сшита из сурового материала. Она держалась мужественно. И у нее не было никаких просьб.

Бет преданно, с величайшей нежностью ухаживала за ней: уговаривала, ублажала, старалась развеселить.

– Давай, моя дорогая, прими свое лекарство. Попробуй еще немного этого замечательного куриного бульона. Это варенье из черной смородины должно облегчить кашель.

Наконец пришла награда – награда за бдительность Финлея и самоотверженную заботу Бет. Теперь, спустя полные две недели после начала болезни, Финлей имел все основания заявить, что Анабель выздоровеет.

Услышав эту новость, Бет опустилась на кровать и уткнулась головой в подушку рядом с сестрой.

– Благодарение Богу! – всхлипнула она, измученная тревогой и бессонницей. – Благодарение Богу, что вы помогали мне! Не знаю, что бы я без вас делала.

С этого момента Анабель пошла на поправку. Возможно, из-за того, что острый период ее болезни затянулся, выздоровление было необычайно быстрым.

Через десять дней она уже могла вставать и сидеть в своей комнате у окна, зачарованно следя за судами, торжественно пересекающими туда-сюда морской залив.

Через две недели она уже спускалась в гостиную, а еще через неделю стала выходить из дому. А в конце месяца Финлей объявил, что она абсолютно здорова.

– Вы совершенно правы, доктор, – подтвердила она с самодовольной улыбкой. – По правде говоря, я чувствую себя даже лучше, чем до болезни.

Он улыбнулся ей в ответ:

– Я загляну еще разок для порядка. Скажем, через неделю или дней через десять. Вас это устроит?

– Меня это вполне устроит, доктор, – со всей любезностью ответила она.

Когда он ушел, она продолжала тихонько раскачиваться в кресле-качалке.

– Славный молодой человек, – проговорила она, полная доброжелательства. – Да, он молодчага. Впрочем, теперь, когда все позади, я бы не стала утверждать, что это он меня спас. – Она многозначительно помолчала. – Да-да! Что действительно мне помогло, так это то, что ты взяла и заговорила со мной. – Еще одна пауза, полная смутного торжества. – Видишь ли, сама мысль о том, что ты сдалась, Бет, что ты заговорила первая, когда мне было плохо, подняла мне настроение.

Бет, слегка порозовев, села на диван:

– О чем ты говоришь, моя дорогая? Это ты, Анабель, заговорила со мной. «Дай мне попить», – сказала ты так же ясно, как я в данный момент говорю с тобой.

– Нет-нет, – мягко покачала головой Анабель. – Я прекрасно помню, как это было. Ты подошла к моей кровати и опустилась на колени. Затем, со слезами на глазах, ты сказала: «Это все моя вина, Анабель, дорогая. Это я во всем виновата».

– Что? – воскликнула Бет, напрягшись всем телом и устремив на сестру сердитый взгляд из-под черных бровей.

– Ну да, – хохотнула Анабель. – И ты даже сказала, что во всем была не права. «Это была моя очередь, – сказала ты. – На самом деле это была моя очередь позвать кота».

– Это неправда! – закричала Бет.

– А? Что это? – воскликнула Анабель, перестав раскачиваться и медленно заливаясь краской.

– Это неправда! – зло повторила Бет. – Это ты сама сказала, что ошиблась. Ты призналась, что была твоя очередь позвать кота.

– Я ничего подобного не говорила.

– Ты так и сказала.

– Я этого не говорила. Тогда была не моя очередь звать кота.

– Нет, твоя.

– Нет, не моя.

В том же духе они и продолжили. Дальше и дальше – напрямик к горькому, неизбежному финалу.

Поэтому, когда в конце недели к сестрам Скоби заглянул Финлей, между ними снова царило молчание. Бет и Анабель общались записками точно так же, как все эти пятнадцать лет.

Обхватив голову руками, Финлей в полном ошеломлении вышел из дому. Затем по примеру Камерона он воззвал к небесам: