Дневник доктора Финлея [сборник litres]

– И все это происходит именно тогда, когда у вас наступает в работе самый сложный и тяжелый период?

– Да. За весь день у меня не было ни минуты для себя.

– Вы его не осматривали?

– Нет, сэр! Он поверит только специалисту.

– Ну что ж, – твердо сказал профессор Никол, – привезите его.

Через несколько минут больного вкатили в палату, полностью раздетого и накрытого простыней.

– Мои приветствия, братские приветствия, доктор Камерон. Как вы себя сейчас чувствуете?

– Очень хорошо, профессор. На самом деле абсолютно идеально.

– Готовы приступить к своим врачебным обязанностям сию же минуту?

– Это, профессор, при всей моей доброй воле я едва ли могу гарантировать. Видите ли, все дело в моем аппендиксе.

– Ах, как жаль, дорогой доктор. Вам больно?

– Это не совсем боль, профессор, это, сэр, своего рода слабость!

– Я все прекрасно понимаю, дорогой доктор. А теперь не позволите ли мне осмотреть вас?

– Именно для этого я здесь, сэр.

Профессор Никол быстро откинул край простыни и осмотрел область живота слева. Затем он осторожно положил руку на больное место. У пациента тут же напряглись мышцы и низ живота стал твердым, как кирпич.

– Именно этого я и опасался, – сказал профессор и слегка улыбнулся. – Ясный как день случай психотической фобии.

– Боже мой, профессор! Вы же не собираетесь вскрывать меня в ближайшее время!

Не удостоив его ответом, профессор Никол проследил за тем, как увозят пациента, а потом с мрачной улыбкой повернулся к Финлею:

– Ясный как день случай психотической фобии, сосредоточенной в аппендиксе. Разве ты сам этого не понял, Финлей?

– Я подозревал это, сэр. Но что, черт возьми, можно с этим поделать?!

– Немедленно оперировать! Удалить пораженную часть, и болевая реакция исчезнет. По крайней мере, у Камерона не будет аппендикса, чтобы сваливать на него лежание в постели и безделье!

В операционной доктор Камерон уже находился под наркозом. Профессор Никол тут же вымыл и обработал спиртом руки, затем взял скальпель. Несколько быстрых и умелых движений – и вот уже сделан разрез, и крошечный, абсолютно здоровый на вид аппендикс был явлен на свет и искусно удален. Затем маленький разрез был зашит.

– Какая замечательная операция, сэр! Так ловко и быстро! – воскликнул Финлей. – Но как жаль, что аппендикс такой маленький и абсолютно здоровый на вид. Камерон никогда не поверит, что именно эта штука и была причиной его болезни.

– У меня точно такая же мысль, дорогой Финлей. Пошли. Думаю, поход в патологоанатомическое отделение нам не помешает. – Никол направился в пристройку в конце коридора и взял с дальнего конца полки банку. – Это мы получили сегодня утром от больной, действительно больной, старухи. Разве это не красота – для нашей цели?

В банке, почти доверху наполненной спиртом, плавал самый длинный, самый воспаленный аппендикс, какой только можно себе представить, с гнойником на конце. Это был худший аппендикс из всех когда-либо виденных Финлеем и в то же время для его цели – лучший.

– Это должно убедить Камерона, ленивого старого пса, – рассмеялся Никол. – Он может показывать это с гордостью, как доказательство того, что он излечился. А теперь пойдем, дружок, выпьем по чашке кофе с булочкой. Я вижу, что в последнее время ты сильно переутомился. Но теперь мы хотя бы избавились от этой ерунды.

Через полчаса, когда пациент снова был в машине «скорой помощи», радостно улыбаясь и любовно сжимая в руках банку с образцовым аппендиксом, Никол повторил свое предписание:

– Со следующего понедельника можете спокойно приступать к работе.

– Благодарю вас, профессор, от всего сердца, сэр. Теперь доказательство того, что я вылечился, прямо передо мной.

И действительно, когда они вернулись, Камерон проворно вылез из машины и вошел в дом:

– Джанет, Джанет, женщина! Мне аппендикс удалили. Сама посмотри.

Джанет вздрогнула, посмотрев, а Камерон прошагал в свой кабинет и поставил заспиртованный экземпляр на каминную полку:

– Это убедит моих пациентов, что я вылечился!

– Не хотите ли провести здесь ночь, любуясь на него? – проворчал Финлей.

– Ни за что на свете. Теперь он здесь, а не внутри меня. Я чувствую, что мне лучше. Но подумай немного, дорогой коллега, и, возможно, теперь я скажу так: друг. Подумай, каково это – иметь в моем прекрасном теле такой отвратительный, ужасный отросток. Ничего удивительного, что мне пришлось лежать и воздерживаться от работы. Если бы я заставил себя встать, то он лопнул бы, и я скончался бы на улице, на грязных камнях перед Андерстонской больницей.

– Да, вы поступили мудро, позволив мне рискнуть, сэр.

– Не будь таким жестокосердным, Финлей, умоляю тебя. Я все еще страдаю от последствий операции.

– Ну-ну, дорогой коллега. Профессор Никол определенно дал понять, что одной операции тут мало. Провожая нас к машине «скорой помощи», он сказал, что если вы не начнете упражняться, вставать и двигаться, то могут образоваться спайки и повредить почки!