Дневник электрофикатора

Я снова ходил к Ивану Павловичу, просил лошадь для того, что б привезти материалы из Апостолово, ибо стройка наша совсем остановилась, и неровен час, нас вдруг, действительно, объявят врагами народа, с вытекающими отсюда следствиями. Ведь все планы рушатся, и мы не только не успеем закончить стройку к октябрю, но и к декабрю не сделаем. Иван Павлович обещал что-нибудь придумать. К нам в гости приезжал Никита и говорил, что к ним приезжало высокое начальство и всех ругали за задержку строительства, а Михаила Ивановича, снабженца, вызывали в органы, обвиняли в саботаже за то что он не обеспечивает стройки материалами и оборудованием. Но пока отпустили на свободу, с условием, что он будет хорошо работать. Теперь он собирается в Москву ехать на заводы-изготовители, что бы поторопить их с выполнением заказа. Никита привез нам картошку, огурцы с нашего огорода. Хороший мы получили урожай, даже не мог поверить, что очистки картошки дадут такие большие клубни. Помидоры только начинают поспевать. Никита сказал, что их тоже перебрасывают на другую станцию, строить тяговую подстанцию.

22 июля 1933 года.

После работы я поспешил на железнодорожный переезд, что бы встретить там Оксану. Я знал, что каждый вечер она этим путем возвращается домой. Мне пришлось долго её там ждать. Мимо проезжали телеги груженные пшеницей, но Оксаны не было. Уже совсем стемнело, погнали пастухи череду в село, а Оксаны всё не было. Небо было чистое, взошла Луна, я ж не оставлял свой пост, ибо мне хотелось её увидеть. Я её не видел с того самого дня, когда она приходила к нам, но мысль о ней не покидала меня ни на минуту. Что б я не делал, а её образ стоял передо мной, её глаза смотрели мне прямо в мои глаза. Совсем стемнело, я уже стал сомневаться, возможно, она прошла раньше или другой дорогой.

Но вот в слабом лунном свете, я увидел одинокий силуэт, который показался мне очень знакомым. Сердце застучало у меня так, что едва не выскакивало с груди. Я ступил к ней навстречу.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуй, – она мне.

– Вы так поздно возвращаетесь?

– Бо роботы багато. – в руках она несла сумку с заработанными продуктами. Я предложил ей понести сумку. Она согласилась, ибо, видно, очень устала за день. Мы разговорились. Я узнал, что она училась в школе, очень ей нравилось там, но после смерти папы она не ходила в школу, так как нечего было есть, а мама болела. Очень любила она читать книги и перечитала все, которые были у них в библиотеке: народные сказки, Кобзаря Шевченко, "Тараса" Бульбу Гоголя. Я провел её до самого дома, мне не хотелось расставаться, но она сказала, что ей надо идти отдыхать, ибо завтра ей снова идти к людям на заработок. Я спросил у нее разрешения встретить завтра после работы. Она не возразила против этого. Домой я летел, словно, на крыльях, такой радости мне не довелось испытывать. Я снова начинал сочинять стихи. Виски стучали у меня в такт моим шагам

Завтра, Завтра я встречу тебя.

Завтра, завтра я увижу тебя.

Завтра, завтра я услышу тебя.

Счастья мне большего не надо.

24 июля 1933 года.

К сожалению, я не смог встретить Оксану на следующий день, ибо меня вызвали в управление стройки и сказали, что бы я ехал с Михаилом Ивановичем в Москву выбивать там оборудование и материалы для стройки, ибо положение критическое, если руководство не справится с этим, то будет отвечать со всей строгостью. В наше время это означает, что их посадят. Я был очень расстроен таким положением дел, ибо срывалось наше свидание с Оксаной, и что она подумает обо мне. Меня не радовал даже тот факт, что я еду в Москву. Но что мне оставалось делать. Я согласился, тем более, что надо было выручать Михаила Ивановича, который так много сделал для меня.

27 июля 1933 года.

Приехали в Москву. Дорогой с нами ехал один из специалистов из бывших. Он вытянул из сумки бутылку "рыковки" ( В тридцатых годах стала производиться 30 градусная водка, которую назвали так вследствие того, что тогда главой государства, после смерти Ленина, был Александр Иванович Рыков, еще ее называли "полурыковка", ибо говорили, что Рыков немного злоупотреблял водкой под 60 градус.) Они с Михаилом Ивановичем выпили, а я отказался, и потом Илья Петрович стал изливать свою душу. Всячески поливал грязью нынешний строй. Вот недавно он решил поехать в свое бывшее поместье. Он ехал туда инкогнито, хотел только посмотреть, что сталось с его малой родиной, и, если получится, то взять некоторые вещи, в частности, некоторые книги из семейной роскошной библиотеки. То, что он увидел, его поразило. Видно, после нашествия татар не было такого погрома.

– Я не понимаю, зачем было громить дворец, ведь можно было его отдать под какое-то учреждение. Это же настоящие варвары!– возмущался он – они вырубили весь парк, в котором была столетняя дубовая роща, посаженная его прадедушкой, участником войны с Наполеоном, поломали беседки и скульптуры древнегреческих богов. Библиотека была разграблена, как сказал один из ихней прислуги, с которым я тайком встретился, книги пошли в печку.