Дневник горничной

— В конце концов, милая моя… — заключила старуха… — из ваших слов ясно лишь, что вы ничего не умеете делать. Мне придется вас всему учить… В течение четырех или пяти месяцев вы не будете мне приносить никакой пользы… и к тому же вы еще так безобразны… это тоже не заманчиво… Этот шрам на носу!.. Что это, вас ударили?

— Нет барыня! это у меня всегда было…

— Да! это не привлекательно. Сколько же вы хотите?

— Тридцать франков… стол и вино — решительно произнесла Луиза.

Старуха подскочила.

— Тридцать франков!.. но вы, очевидно, никогда не смотрели на себя в зеркало?.. Это безумие! Как?.. ведь никто не решается вас взять?.. Я вас беру из доброты… потому что, в конце концов, мне вас жаль! А вы просите тридцать франков!.. Ну-с, милая, в дерзости недостатка у вас нет… Это несомненно ваши товарки вам подали такой скверный совет… Вы напрасно их слушаете…

— Конечно — подтвердила г-жа Поллат-Дюран. — Они подзадоривают друг друга…

— Итак! — предложила старуха примирительным тоном… — я вам предлагаю пятнадцать франков… и вино на ваш счет… это и то дорого… но я не хочу извлекать выгоду из вашего безобразия и из вашего несчастья.

Она смягчилась… Ее голос стал почти ласковым:

— Видите ли, милая моя… Это исключительный случай, которого вы больше не будете иметь… я не такова, как другие… я одинока… у меня нет семьи… никого… Моя семья — это моя прислуга… я требую от прислуги лишь одного: немного любить меня, вот и все… Прислуга живет со мной, ест то же самое, исключая вина… О! я балую ее, право… А потом, когда я умру — а я стара и часто болею — когда я умру, само собою разумеется, что я не забуду того, кто был мне предан, кто хорошо служил мне… ухаживал за мною… Вы безобразны… очень безобразны… слишком безобразны… Что же, я постараюсь привыкнуть к вашему безобразию, к вашему лицу… Есть красивые женщины, которые очень злы, и обкрадывают, это — несомненно!.. Безобразие, это иногда залог нравственности… Вы не будете приводить ко мне мужчин, не правда ли? Вы видите, я к вам справедлива… При этих условиях и благодаря своей доброте… то, что я предлагаю вам, милая моя… это состояние… больше, чем состояние… семья!..

Луиза поколебалась. Вез сомнения, слова старухи пробудили в ее душе новые надежды. Крестьянская жадность рисовала ей сундуки золота, баснословное завещание. Жить вместе с этой доброй госпожой, разделять с нею стол, часто ходить на прогулки в скверы и подгородные леса — все это восхищало ее… Все это вместе с тем пугало ее, ибо сомнения и прирожденное, непреодолимое недоверие омрачали блеск этих обещаний. Она не знала, что сказать, что сделать… на что решиться… Мне хотелось крикнуть ей: «нет… не соглашайся!» Я ясно представляла себе ожидающую ее участь, изнурительный труд, колкие упреки, скудную пищу, кости и тухлое мясо, которое ей будут швырять для утоления голода… и вечную мучительную эксплуатацию несчастного, беззащитного существа. «Нет, не слушай, уходи!..» но я подавила готовый вырваться из уст крик…

— Подойдите немного поближе, милая… — приказала старуха… — Можно было бы сказать, что вы боитесь меня… ну же, не бойтесь меня… подойдите… Как странно!.. вы уже кажетесь мне менее безобразной… я уже привыкаю к вашему лицу…

Луиза медленно приблизилась к ней, напряженно стараясь не задеть ни одного стула, ни одной мебели… несчастное существо! она старалась ступать грациозно!.. Но лишь только она стала возле старухи, как та с гримасой оттолкнула ее.

— Боже мой! — воскликнула она… — Но что у вас там такое? Отчего у вас такой дурной запах?.. Вы гниете, что ли?.. Это ужасно!.. Невероятно… никто еще никогда не издавал такой запах… У вас, может быть, рак в носу… в желудке?..

Г-жа Поллат-Дюран сделала полное достоинства движение:

— Я предупреждала вас, сударыня, — сказала она… — Это ее главный недостаток… это мешает ей найти место.

Старуха продолжала стонать:

— Боже мой!.. Боже мой!.. Возможно ли это? Вы заразите весь дом… Вы не сможете служить у меня… Ах, нет! это меняет наши условия… А я было уже относилась к вам с симпатией!.. Нет… нет… несмотря на всю мою доброту, это — невозможно… невозможно!..

Она вытащила носовой платок и старалась отогнать запах гнили, повторяя:

— Нет, право, это невозможно!..

— Пожалуйста, сударыня, — вмешалась г-жа Поллат-Дюран… —  сделайте над собой усилие… я уверена, что эта несчастная девушка вам будет всегда благодарна…

— Благодарна? Прекрасно… но разве благодарность исцелить ее от этого ужасного недостатка?.. Впрочем… ладно… но имейте в виду… больше десяти франков я дать не могу… десять франков, не больше… Согласны, или нет?

Луиза, сдерживая слезы, задыхаясь, ответила:

— Нет… не хочу… не хочу… не хочу…

— Послушайте, барышня — сухо заметила ей г-жа Поллат-Дюран. — Вы должны согласиться… или я больше не буду хлопотать для вас… Вы можете обратиться в другое бюро… Довольно с меня, наконец… Вы компрометируете мой дом…