Дневник горнорабочего

— Ладно, зачистить помогу. Но крепить не буду!

15 августа

Нашел за затяжкой старый самоспасатель, забытый, видимо, еще прошлым поколением шахтеров. Тренировался включаться в него. Сделал глубокий вдох. Резким движением сорвал замок и крышку футляра. Быстро сунул в рот загубник. Одел носовой зажим. Выдохнул в самоспасатель.

Наблюдая за моими упражнениями, коллеги стали припоминать жуткие истории про пожары в шахте, когда находят трупы с пробитыми клеваком черепами. По технике безопасности спасатель всегда должен находится при себе. А многие их в лаву не берут, и если возникает пожар, между рабочими случаются порой битвы за спасатель.

Из наших горбатых спасатели в лаву не берет никто, оставляют их в нише. Так что если что — сдохнут все.

29 августа

Нищета одолела. Деньги не дают, и на горизонте замаячил призрак голода. Вкус чая давно забыли, пьем кипяток, как на фронте. Картошку покупаем по одному килограмму — только на суп. Сегодня на тормозок взял кусок хлеба, огурец и две груши. Коллеги весело рубали сало с толстыми мясными прослойками, а что не могли съесть, оставляли на потом.

Всё, конечно, относительно, и голодаем мы лишь по сравнению с теми, кто питается нормально. И нищими себя чувствуем только когда слышим о заработках других. Если ни с кем себя не сравнивать и получать хотя бы минимальную зарплату, то жить можно и здесь, на Украине. Но ведь всегда найдется гад, который ест слаще, получает больше, живет лучше и тем самым не дает тебе покоя.

Всю смену не было порожняка. Нас двое, а спальное место на сухой всего одно. Спали по очереди. Мне кажется, для начальства главное — загнать рабочих в шахту. А чем они там будут заниматься, уже не важно.

Хожу в паре с Саней Ш-ко по кличке Нос. Каждый день он либо пьян, либо с похмелья. Не берет с собой ни воды, ни сигарет, ни тормозок. У одного ухватит кусок хлеба, у другого — глоток воды, покурит с третьим. Нет, говорит, денег. Вынес полшахты, один причинил ей больше вреда, чем пожар и затопление вместе взятые. В 30 лет выглядит стариком — худой, изможденный, нос торчит.

4 сентября

Прибыл на свой коренной, принял из рук товарища еще теплые кнопки и сразу включился в работу. Вагоны бурились, товар сыпал мимо, из лавы орали: — Коренной! Запускай, ёб твою мать! Короче, поесть было некогда. Когда ГРОЗы порвали цепь, успокоились и притихли, я потянулся за тормозком. Аккуратный газетный сверток был на месте и даже форму не потерял. Только в углу маленькая дырка и внутри — пусто. Крысы сожрали мой тормозок, пока я давал добычь. Голодный и злой гонял их лопатой по нише. Сломал лопату, но ни одну не убил.

Коллеги крыс тоже недолюбливают. Это из–за них приходится съедать тормозок сразу по прибытии на рабочее место. Иначе найдут и выпотрошат, куда ни спрячь. Один хитрец решил их обмануть — на проволоке подвесил тормозок к раме. Крыса спустилась по проволоке и ела его, раскачиваясь как попугай на жердочке.

7 сентября

С напарником Носом ремонтировали течку (лоток, по которому товар ссыпается с конвейера в вагон). Забрались вагон, крутим гайки. Нос роняет ключ на дно вагона, в воду (там по щиколотку воды — течет из системы орошения), нагибается, шарит рукой по дну. Вдруг резко отдергивает руку, выражение лица обиженно–брезгливое, пальцы в человечьем дерьме:

— Бля–а–адь! Уроды! Сколько раз просил не срать в вагоны!

Пока я давился смехом, он отмывал руку в канавке. Ну а куда еще–то? На штреке холодно, дует. А вагон — самое удобное место.

Тот же Нос научил меня прикуривать, когда нет спичек. Привязал конец проволоки к раме, другим через обрывок газеты прикоснулся к троллее. Искры, брызги металла, газета вспыхнула — прикуривай

12 сентября

С бригадой алкашей монтажников послали меня в самое гиблое место — 3-ий бремсберг. Добирались туда полсмены. Коллеги с утра размялись самогоном, позавтракали, как они это называют; второй подход сделали, когда прибыли на место. Предлагали и мне — отказался. Я и без того невнимателен и неосторожен, а выпивши обязательно травмируюсь.

Около часа грузили ролики в вагон (это называлось «демонтаж конвейера»), затем двинулись в обратный путь. Каждый прихватил с собой по два ролика, которые по выезду были обменяны на самогон. Увидев, что я иду пустой, коллеги возмутились. Пить не будешь? Не пей. Главное, ролики возьми. И далее — про чужой монастырь и свой устав, про волчью стаю, живя в которой, нужно выть по–волчьи. Пришлось взять, чтобы не нервировать волков.

Выезжали лентами. В нескольких местах через ленту переброшены переходные мостики, на которых крупно написано мелом: «Спрячь рога, бык!» Проезжая под ними, все послушно пригибают голову, как бы соглашаясь с определением.

19 сентября

Опять монтажники–демонтажники, 3-ий бремсберг и езда на ленте. Не вняв призыву спрятать рога, я врезался башкой в мостик. Хрустнуло и затрещало. «Перелом основания черепа» — молнией пронеслось в мозгу. Но оказалось, что треснула каска. Не будь ее — убился бы на хрен.

4 октября