Читаем Дневник графомана полностью

 Пока сижу скачиваю катастрофу Боинга в Бишкеке: там тоже накосячили. Старик КВС, 18000 часов налета; после взлета сработала сигнализация, что не растет давление в кабине. Ну и что? Развернись, заходи и садись. Нет, он решил – ночью – быстренько зайти визуально, с обратным стартом. Понос его прохватил, что ли, – так торопился.  И, естественно, проскочил ВПП; ну, попросил виражик, «левую орбиту», на вираже потерял контроль над уменьшением высоты и зацепил за землю в чистом поле. Сами-то остались живы, а пожар погубил половину пассажиров.

 Самоуверенность, дед страх потерял. Я сам из-за этого, в частности, вовремя ушел на землю.


  9.06. 

 Перечитываю Амундсена и Пири. Перед этим читал дифирамб Седову… да уж. Романтика и прагматизм. Порыв и расчет.

 Когда Седов понял, что он, в общем, дилетант на Севере, было уже поздно. С бронхитом идти тысячу верст к полюсу… самоубийство. И погиб.

 Шеклтон  ведь вернулся, всего 180 км не дойдя до Южного полюса. Какое решение!

 О бедном Скотте и вообще молчу.

 А Амундсен описывает свой поход ну почти как хорошо организованную веселую прогулку, правда, с постоянными трудами, но практически без проблем. Ему всего хватило, даже осталось. Полкниги он посвятил скрупулезному описанию снаряжения.

 Вот – опыт, накопленный постоянными целеустремленными попытками в одном направлении.

 Я провожу параллель со своим опытом, тоже накопленным десятилетиями. Куда меня только черти не заносили, однако я спокойно выходил из ситуаций. Знал, куда лезу, знал, как действовать, как выходить. И ведь обошлось очень малой кровью, всегда справлялись мы уверенно, с минимальным риском и, в общем, без нервов, без этого надрывного мата, наоборот, с похвалой и благодарностью экипажу. А ведь люди мы все очень разные.

 И кому нужен теперь этот опыт? Тем французам, что лежат на дне Атлантики? Или тем русским, что упали в Перми? У них опыт был какой-то свой, и заплатили они за него дорого.


 16.06. 

 Набросал примерный план статьи из 10 пунктов, в каждом еще 10 подпунктов; итого, сотню вопросов надо осветить. Идея статьи: падает профессионализм пилотов, будут катастрофы, государство не видит всей глубины проблемы и теряет время, а процесс, пожалуй, уже необратим. Есть путь возрождения, он может показаться архаичным, но другого ничего нет. Эволюционным путем мы ничего не добьемся, а нас добьют, и скоро. И кончится великая авиационная держава. Уже кончилась.


 17.06. 

 По первому каналу идет усиленная реклама Суперджета, в основном, с уклоном в коммерческую сторону: мол, мы создали товар, который столь хорош, что уже заказов на миллиард, и не только внутри страны, а, главное, из-за рубежа.

 Вот-вот. У этого лайнера, на 95% состоящего из импортных комплектующих, двигатели висят в полуметре над бетоном. Наши ВПП я знаю очень хорошо. Поэтому, если и будет он летать где, то, скорее всего, из Москвы за рубеж. А внутри страны, из Кемерова в Пермь или из Иркутска в Комсомольск, не говоря уже о Норильске, – извините. И где у него будет техобслуживание, неизвестно, но, скорее всего, где-нибудь в Италии.

 А щек надуто – прям возрождение авиапрома. И предполагается, что пацаны непосредственно из училища валом попрут за штурвал этого супер-пупера.

 Зарубежье, может, и позарится на дешевизну. Но мы-то хорошо знаем качество отечественного дерьма, что бы мы ни производили. А что оно из импортных комплектующих – так это еще не значит, что в наших условиях железо будет безотказно работать.

 И вообще: ну не может такого быть, чтобы наша рушащаяся страна смогла после 80-летнего отставания произвести что-то конкурентоспособное на мировом рынке. Правда, нашу «Ниву» покупают – вон даже Путин себе купил для понту. И берут ее исключительно за дешевизну. А потом мучаются с ней день и ночь… а то я под нею не  убивался 5 лет.

 Интересно, какие на Супере авиагоризонты. Наверно же, прямой схемы, как традиционно принято во всем цивилизованном мире.

 Что делать: уже и разобравшись, что наша обратная схема авиагоризонта лучше, что она более жизненна, мы все-таки волею обстоятельств сунули руку в импортную машину и теперь вынуждены бежать, спотыкаясь, чтобы руку не оторвало. А значит, курсантов с младых ногтей надо приучать к иноземной схеме, потому что летать им придется на импортной технике, пусть она даже и будет носить марку нашего МАПа. И на возрождаемый Ан-2 тоже придется ставить этот проклятый горизонт, изобретенный еще в 1929 году американским врачом. Курсанту-то все равно, с какого нуля начинать.

 Это как умываются англичане: даже понимая, что негигиенично черпать воду ладонями из того же тазика, куда она стекает с лица, и снова мыть ею то же лицо, – они так умываются по традиции. Хотя давно изобретен кран.

 Так то – англичане. Они плевать хотели. А нас насильно суют мордой в лохань с помоями. Вернее, как тот садист, что зажал жертве гениталии в тиски, вороток выбросил, дал в руки ножовку и поджег сарай: жить захочешь – сам себе яйца отпилишь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное