Дневник грешницы

«Да, конечно же, я об этом знаю, и гораздо лучше, чем ты», – хотела возразить Ирина Львовна. Но сдержалась.

– А вот это я купила для Карла, – продолжала Аделаида, доставая следующие пакеты.

– Ничего себе! – присвистнула Ирина Львовна, жадно пересмотрев покупки. – Я и не знала, что здесь можно купить атрибутику «Зенита»! Я понимаю, «Спартака» там или «Динамо», но «Зенита»…? А Карл что, болеет за этот неудачливый питерский клуб?[5]

– В Москве можно купить все, – спокойно отвечала Аделаида. – В Питере, конечно, выбор больше, но в этот раз мы в Питер не поедем. Да, Карл болеет за «Зенит», даже в матчах с мюнхенской «Баварией»! Да, он футбольный болельщик! И что? Должны же у него быть хоть какие-то недостатки!..

– Да-да, – неопределенно отозвалась Ирина Львовна.

Надо же, а она, оказывается, не все о нем знает! Она, его официальный биограф! Этот пробел необходимо немедленно восполнить.

Тут в Ирину Львовну словно вселился бес – без сомнения, из-за тирамису, в которое было добавлено изрядное количество настоящей сицилианской «Марсалы».

– Между нами, Аделаида… – Она понизила голос, заговорщически оглянулась по сторонам и перегнулась через столик. – Вы сказали «хоть какие-то недостатки»… а он что, даже не храпит по ночам?

* * *

В этот момент официант принес вторую порцию кофе, и к нему – яблочный штрудель для Аделаиды и semifreddo[6] для Ирины Львовны.

Аделаида то ли не услышала, то ли сделала вид, что не услышала вопроса, и прилежно занялась штруделем, полив его шоколадным соусом.

– Так любите сладкое? – продолжало нести Ирину Львовну.

– Да, – спокойно отвечала Аделаида, – мою фигуру уже ничего не испортит.

Банановое semifreddo несколько охладило допросчицу.

– А что вы купили лично для себя? – спросила она почти спокойным и вполне доброжелательным тоном.

– Ничего, – беспечно отмахнулась Аделаида. – Лично мне ничего и не нужно. Разве что… я хотела купить на память янтарную брошь… Но, как оказалось, янтарь в Москве стоит в два раза дороже, чем у нас, в Цюрихе!..

– Значит, себе совсем ничего…

– Ничего.

Внезапно голос Аделаиды изменился. Из него исчезла немного застенчивая доброта и мягкость женщины, которая совершенно счастлива и немного стыдится этого перед окружающими, особенно если окружающие – одинокие и бездетные женщины.

Три года спустя Ирина Львовна вновь услыхала голос своего директора – спокойный, выдержанный, холодноватый, с нескрываемыми властными интонациями:

– Я знаю, чего вы добиваетесь, Ира.

* * *

Ирина Львовна едва не поперхнулась. Растерянно глянула на Аделаиду, но та как ни в чем ни бывало продолжала заниматься штруделем.

– Э…

– Знаю, Ира. Знаю также, что у вас ничего не выйдет.

– Почему это? – Ирина Львовна попыталась храбриться, но под прямым взглядом Аделаиды покраснела и опустила голову.

– Не думаю, что должна отвечать на этот вопрос, – терпеливо продолжала Аделаида. – Поверьте, я не испытываю к вам никаких отрицательных чувств. Скорее даже я вам сочувствую.

– А… мы сейчас говорим об одном и том же? – осторожно спросила Ирина Львовна.

– Конечно, – кивнула Аделаида. – Мы говорим о моем муже. И о ваших попытках приблизиться к нему – хотя, на мой взгляд, вы и так достаточно близки.

– Вы полагаете? – слабо усмехнулась Ирина Львовна.

– Я знаю, – повторила Аделаида. – Во-первых, я читала ваши книги. Вы очень хорошо его чувствуете и понимаете, лучше, чем кто-либо, – за исключением, разумеется, меня. Во-вторых, хотя и не могу сказать, что у него нет от меня секретов, он никогда не скрывал от меня главного. И в-третьих…

Аделаида замолчала, поигрывая ложечкой в опустевшей кофейной чашке.

– В-третьих?.. – не выдержала жадно слушавшая Ирина Львовна.

Аделаида ответила не сразу.

– Видите ли, Ира, я уже привыкла к тому, что около него постоянно вьются различные женщины. Как и к тому, что для него это ничего не значит, и, кроме общей доброжелательности и утонченно-джентльменского отношения, этим женщинам не на что рассчитывать. Я научилась ему доверять. И я никогда ничего не боялась, как не боюсь и сейчас. Но…

– Но?..

– Но если бы я могла чего-нибудь… кого-нибудь… опасаться… То есть мы сейчас рассматриваем чисто теоретическую возможность, понимаете?

Ирина Львовна усиленно закивала. Конечно, чисто теоретическую, какую же еще?!

– То, пожалуй, я опасалась бы… вас!

При этих неожиданных словах Ирину Львовну накрыла волна неуместного и непристойного ликования. Значит, Карл к ней неравнодушен! Раз даже его любимая жена что-то такое почувствовала!..

– При других обстоятельствах, – размеренно продолжала Аделаида, – если бы я была не я и не знала бы так хорошо своего мужа… я, возможно, стала бы ревновать.

«Да любая нормальная женщина давно уже вцепилась бы мне в волосы, – мысленно возразила Ирина Львовна. – Он же со времени приезда в Москву больше времени проводит со мной, чем с тобой!»

Откуда это незыблемое спокойствие?.. Или это маска? Прежняя Аделаида, Аделаида – директор школы, прекрасно умела носить маску!

– Из трех своих «сестер» чаще всего он вспоминает вас. Вы интересны ему как личность.