Читаем Дневник инока полностью

Не могу не отметить предсказания о моем последующем житии некоего соловецкого схимника. Некто из паломников захватил с собой мою фотографическую карточку и показал ее [одному] старцу, заочно попросив мне благословения. Старец посмотрел на фотографию, грустно покачал головой и скорбно сказал:"Ах, Витя, Витя! Много тебе придется перенести впереди. Помни житие митрополита Филиппа". С паломником добрый схимник прислал мне восковую свечу и два больших куска сахара. Мне почему-то подумалось, не приму ли я смерть через удушение. Что касается личности московского Митрополита Филиппа[42], то она памятна для меня тем, что мое первое проповедническое выступление в полудетском возрасте падает на день памяти этого знаменитого исповедника Правды Божией. В названный день игумен Геннадий заставил меня прочитать поучение о жизни и подвигах святителя Филиппа по сборнику протоиерея Г. Дьяченко. Ободренный первым опытом благовествования Божия слова, я уже сам испросил настоятельского благословения на продолжение проповедничества, постепенно перейдя от чтения по книге к устному изложению проповеди без тетрадки.


25 марта 1928 года

В один из вакационных[43] периодов, не помню, в каком году, кажется, перед шестым классом семинарии, с казначеем Яранского монастыря иеромонахом отцом Афанасием я побывал в Белогорском мужском монастыре[44] Пермской епархии. Опускаю второстепенные подробности поездки и остановлюсь на изложении более или менее интересных эпизодов путешествия.

Когда возница, везший меня и отца Афанасия на крестьянской телеге, подъехал к крутой горе, на которой расположены монастырские здания, я поднял голову к вершине и заметил, что купол громадного монастырского храма весь в облаках. А гора эта белая, меловая. Чтобы съехать с нее, крестьяне обычно завязывают колеса веревкой и волоком осторожно спускаются вниз на проезжую дорогу. Поднимались мы к обители пешим ходом по скату горы и вдруг видим: с горного склона тихо струится вниз источник воды. Не выдержал отец Афанасий, благоговейно снял шляпу, перекрестился и воскликнул:"На горах станут воды"[45]. Приблизившись к вершине, мы увидели громадный крест с живописным на нем распятием, обитый каким-то металлом и позолоченный. Солнечные лучи ударяли в позолоту, и было впечатление, что крест объят пламенем. Как потом выяснилось, крест водружен был вместо каменной ограды и, по монастырскому уставу, представлял собой ту пограничную черту, переступить которую никто из насельников монастыря не смел без разрешения игумена. Настоятельствовал тогда в Белогорской обители архимандрит Варлаам, бывший прежде старообрядческим начетчиком.

Уставная служба в храмах монастыря отличалась торжественностью и глубоким умилением. Схимники с детски незлобивыми лицами имели в храме свои места, молодые иноки стояли на хорах, а часть из них — внизу. После вечернего правила свечи в храме гасились и вся иноческая рать, человек пятьсот, едва слышно шелестя мантиями, двигалась по направлению к раке с частицами мощей. Среди храмового полумрака изредка можно было усмотреть лишь сверкание наперсных иеромонашеских крестов. Затем раздавалось мощное пение молитвы"Достойно есть…"на афонский распев. При звуках молитвенного ублажения Божией Матери хотелось плакать. Светлые чувства широкой волной заливали душу, и думалось, как, вероятно, в эти минуты трепещет сатана и ненавидит поющих монахов.

За всенощной было пение с канонархом, при катавасиях — клиросные сходки поющих на средину амвона, выходы на"Хвалите…"до тридцати иеромонахов и многих иеродиаконов, чтение жития дневного святого из Пролога и проповедь, каждение церкви архимандритом в предшествии семи иеродиаконов, целый лес аршинных свечей в руках священнослужителей — вся эта картина была исполнена особой трогательности. От созерцания внешнего великолепия, соединенного с искренним благоговением иноков, души богомольцев и моя душа невольно проникались общим благодатным настроем. С удовольствием стоял я шестичасовую предвоскресную всенощную.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары