Дневник из заточения (СИ)

А сейчас мне хочется ходить в кино с Колином. На последний ряд. Целоваться до одури и кончать от одних поцелуев и его шепота мне на ушко. Петь для него. Танцевать для него и с ним. Хотя нет – петь для него я не буду – он не вынесет моего самобытного таланта)) Я буду шептать для него ласковые и пошлые глупости. Это ему нравится больше))

====== Тату ======

- Колин, а что ты думал обо мне, когда согласился... ммм... взять на воспитание? – спросил я медведика в душе, когда брил ему грудь для нанесения татушки.

- Что ты паскудная маленькая тварь, наркоман и раздолбай, которому охренительно идут прически, открывающие затылок. Очень хочется тебя схватить и гладить, гладить, до одурения, по этим трогательным ушкам, по вздрагивающей шее, по короткой шерстке там, где машинка прошлась почти в ноль. Невозможно остановиться.

Мммм.. Надо было знать Колина, чтобы понимать, что он хотел сказать. Медвежонок честен. Он всегда говорит правду, невзирая ни на что. И правда была в том, что ему трудно не прикасаться ко мне, трудно не гладить, и невозможно остановиться.

Оказывается, у меня трогательные ушки!

Охренеееть! ДХ15

А я-то всегда считал их лопухами и старался прикрывать волосами, для того и отращивал))

Решено. Состригу к бениной маме. Так, как понравилось бы Тэдди. И неважно, если он не увидит. А мне кажется, он увидит. Если уж так плотно ознакомился с моим досье, то теперь ему придется бороться со своим желанием так же, как и мне. Только меня в интернете полно, а Тэддика там нет. Надо успеть сфотографировать как можно больше.

И детальнее.

От нервов хотелось курить. Да и выпить хотелось – ведь предстояло набивать тату. Именно поэтому пить было нельзя, а вот покурить можно.

Оказывается, Тэддик думал обо мне плохо потому, что в сумке было дохера кокса.

Бгг) Да если бы я не увез все это после вечеринки, назавтра после этого все статьи бы запестрели моими обдолбанными фотками с подписью – Э.М.Бербоун попался с наркотой. То-то он с сигаретами меня так прищучил с самого начала. Думал, что за каждую можно будет обучить какому-то новому трюку. Не, ну курить-то я люблю. Но уж не так, чтобы душу продавать за сигаретку. А он во мне выискивал ломку. И не нашел. Чудушко моё! Спросил бы, я бы ему разъяснил: главное правило – после вечеринки в отеле убирать вещдоки.

А! Да! Точно! Когда бы это он мог спросить, если каждый день у нас то баталии, то побеги, то секс-марафон.

Пока я курил, успокаивал нервы, и готовился к процедуре, Тэдди зарядил мою мобилку.

Бардак в комнате я разгребать не стал, просто сбросил со стола лишнее, освободив место под инструменты. Бардак для меня – привычная обстановка. Он везде там, где я. Моя вторая натура.

Интересно, как быстро бы Колин выучил меня наводить порядок и класть вещи на место, если бы мы жили с ним?

Ой, нееет. Мне кажется, ему бы просто пришлось свыкнуться с мыслью, что меня не переделать. Хотя.. “доцент бы заставил”(с). Или я бы психанул и мы разругались бы вдрызг, до розовых соплей и мордобоя. Да, вот это ближе к теме..)

Когда я усадил Колина на подушки и взял в руки инструмент, на меня снизошло какое-то спокойствие и умиротворенность. Нельзя было ошибиться. Надо было минимизировать болевые ощущения. Поэтому я весь, с головой погрузился в процесс и было такое ощущение, что прямо здесь и сейчас происходит какое-то таинство. В звенящей тишине. Как венчание в церкви. Я не смотрел на Колина, чтобы не сбиться, не отвлечься, и сделать все как можно лучше.

Татушка получилась аккуратненькая, ладная, такая, как я ставлю на документах. С маленьким “дефектом”, мой личный подарок Тэдди – закорючка в виде сердечка.

Когда я закончил набивать, смазывать и вынырнул из процесса, Колин был каким-то притихшим и ушедшим в себя.

Я прикурил сигарету Колину, сидя верхом на нем, а потом закурил свою. Молчание не давило. Тишина была такой.. не уютной, нет. А поглощающей. Мы курили в полном молчании, и это было каким-то грозовым предвестником прощания. Мы молча смотрели друг на друга, запоминая. Не хотелось шевелиться. Хотелось длить и длить эти мгновения полного единения даже без секса.

В голове крутились какие-то обрывки слов недопесни

.. еще одна осталась ночь у нас с тобой,

Еще один раз прошепчу тебе – ты мой,

а завтра я один останусь без тебя..

Пойми, теперь не думать не могу я о тебе,

Так знай, тебя везде я отыщу, где б не был ты,

Я испишу тебе стихами все листы,

И если встречу я тебя среди толпы

Ты не свернешь уже тогда с моей тропы,

Я украду тебя от всех,

Ты будешь мой тогда навек, ты мой навек...

Ох, блядь. Нафиг.

Сбегав за телефоном, я забрался на Тэдди обратно (лось, тяжелый, ога, кому ты втираешь, Тэдди! А кто меня на плече нес, как пушинку, мой Темный Рыцарь, а?) и включил телефон. Забытое за неделю чувство связи с миром. Яркий экран, куча фоток, приложений и отголосков прошлой жизни. Но мне нужна была только камера. Только фото моего Тэдди. Рук. Красивых пальцев. Крупным планом линию шеи. Профиль.

- Улыбайся, мой ... и опять я смолчал.

Ведь он не говорит, что будет завтра. Что он решил. Что нам делать. Есть ли мы. Или поигрались, и будет?