Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год.

Сегодня мы обедали почти в семейном кругу, включая князя и княгиню Зайончек. Вечером мы присутствовали на спектакле, который меня очень утомил. Давали оперу на неизвестную музыку. В ложе было ужасно жарко. Я чувствовала, что у меня закрываются глаза, и отважилась вздремнуть. Для этого я спряталась за креслом княгини Радзивилл. После спектакля, желая сделать приятное барышне Самойловой, я провела вечер у Голицина, сына княгини Борис. Там я встретилась с очаровательной княгиней Яблоновской, которая при свете просто восхитительна: у нее вылитая головка Грёза. Я близко познакомилась со старой княгиней Радзивилл. Она очень добрая и любезная. Ее приглашают на обед почти ежедневно. Я оказалась ее соседкой по столу и таким образом могу вам сказать, что уже в курсе всех ее дел. Она находится в чрезвычайно трудном положении. Несчастная женщина разорена, погрязла в долгах. Кроме того, она на ней лежит ответственность за опеку имущества покойного Доминика. Она боится итогов судебного процесса, который ведет с Чернышёвыми. Она рассказала мне о нем. Вы понимаете, что я ничего не могла поделать. Но я уверена, что императору будет трудно всё это уладить, поскольку он взял на себя обязательства перед обеими сторонами. Одному Богу известно, чем процесс закончится. Доброй ночи, я должна ложиться. Я действительно очень устала.

12 сентября.

Сегодня утром мы ездили в два заведения, которые меня просто умилили. Это два монастыря. Один из них — это монастырь сестер-сиделок, которых называют сестрами Младенца Иисуса; второй — монастырь святого Казимира, где воспитываются молодые особы всех сословий. Кроме того, там обучаются сестры, которые затем разъезжаются по всей Польше. Сестры Младенца Иисуса — также питомицы этого монастыря. Оба заведения находятся в плачевном состоянии. Но добрые барышни творят чудеса: они ухаживают за почти 60 больными, принимают всех детей, которых к ним приносят, и кроме того дают приют сумасшедшим. Я была растрогана их усердием, милосердием и особенно их спокойным и безмятежным видом. Ах! Если бы у нас в России существовали заведения подобного рода, клянусь вам, меня бы больше никогда не увидели в салонах Петербурга! Как сладостно служит Богу, посвятив этому свою жизнь! Мать-настоятельница монастыря святого Казимира не говорит по-французски. Но другая монахиня на ломанном французском сумела мне объяснить, что им очень хотелось бы, чтобы императрица взяла их под свое покровительство и чтобы они смогли установить связи с Петербургом. Не захотев вмешиваться во что-либо, я посоветовала ей самой обратиться к Ее Величеству. Был дан большой обед, по меньшей мере на 80 персон: там присутствовали все генералы, находившиеся на параде, и еще несколько особ. Сегодня состоялся бал в городской ратуше. Я получила разрешение не ходить на него и провела вечер одна в полнейшей тишине. Обществом мне служили газеты. В Варшаве мы пользуемся грандиозным успехом. Военные, гражданские, дамы, все поют хвалу императрице, которая, впрочем, старается всем понравиться…

13 сентября.

Сегодня наш день начался с того, что мы отправились к монахиням ордена Визитации. Епископ встречал нас у ворот со святой водой и проводил нас к дамам, которые никогда не должны покидать монастырь. Нам показали всё, что имелось, но всюду я обнаруживала ужасную бедность. Одному Богу известно, милосердны ли польские дамы. Однако я склонна думать, что никто ничего не подает этим барышням, которых мы видели вчера и которые, как я вам рассказывала, вершат бесподобные дела. Монахине монастыря Визитации, сами небогатые, дают приют монахиням монастыря святой Бригитты, который недавно закрыт под тем предлогом, что их там было очень мало. Но главное заключается в том, что правительству необходимо здание, чтобы устроить там, как я полагаю, военный госпиталь. Монахине святой Бригитты поразили меня своим головным убором: поверх обычного апостольника они носят венок из белой ткани с пятью крестами из красной ткани, которые должны символизировать пять ран Иисуса Христа. Я приказала показать мне портрет матери Шанталь, основательницы ордена. Он висит напротив портрета святого Франциска Сальского, его покровителя.