Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

Дверь открыла симпатичная хозяйка лет пятидесяти, в японском голубом атласном халатике, с хорошей фигурой. Основной работой хозяйки была должность актрисы в Театре Советской армии. В кухне просторной трехкомнатной квартиры пили кофе четыре молодые девчонки. На полу у стола лежала огромная раскормленная сука породы доберман. Хозяйка, Зоя Ивановна, сообщила: цена за услугу - пять рублей. Директор ресторана воскликнул:

- Вах, всех угощаю! - посмотрел на пухленькую молодуху, что-то жевавшую у стола, и мотнул ей головой: - Пошли!

Та быстро встала, промокнув губы салфеткой и последовала за ним. Боярский, выбрав самую некрасивую, пошел в другую комнату. Мы с Фимой сели в большие потертые, неопределенного цвета кресла. Я взял с журнального столика журнал "Здоровье" и, открыв журнал на статье, гласившей "Алкоголь - твой худший враг!", согласился с ней, не читая. Фима сидел, широко расставив ноги. Листая журнал, я вдруг услышал громкий голос Фимы:

- Пошла на х..., сука!

Выглянув из-за журнала, я увидел Фиму, толкающего ожиревшую псину, сующую свою задницу между его расставленных ног.

- Пошла вон, сука! - кричал он не отходившей собаке, слегка ударив ее по заднице.

Сука показала большие клыки.

- Заберите ее от меня! - заверещал Фима.

- Пошла вон, Манька! - прикрикнула хозяйка.

Собака, делая одолжение, медленно, крутя задницей отошла. Умная псина, насмотрелась. Зоя Ивановна затараторила, подойдя ко мне:

- Возьми меня, я тебе сделаю, как ни одна из моих. Возьми, не пожалеешь!

Пошел из любопытства. Она разделась и раздела меня. Для женщины таких лет она выглядела совсем неплохо. После небольшой подготовки оседала меня, приговаривая:

- Ой, какой хорошенький! Торчит, как скипетр.

Позже ребята, побывавшие в бардаке, рассказывали, что этот текст она говорит всем. Ушел я оттуда с каким-то неприятным чувством - как будто в чем-то испачкался. До сих пор всегда был с теми, кто хотел быть со мной.

Тридцать

Иру я не видел вот уже семь месяцев. Боль почти прошла. Я знал от Робика, что она уже не встречается с тем, за кого собиралась замуж. Еще знал, что через день она возвращается из гастролей, и мне надлежит покинуть свою квартиру.

Конец сентября. За окном опять моросит. Мы с Мариком сидим на кухне. Я купил бутылку водки, колбасу, сыр, соленые огурцы и конфеты для себя и для Саши. Сегодня выпью. Мне тридцать. За плечами почти одиннадцать лет сумасшедшей семейной жизни.

С тех пор как у Марика появилась двухкомнатная квартира, у Сашки появилась своя комната. Мать его уехала в Канаду с новой семьей. Марик Сашку не отдал. Сын выбрал отца.

Я рассказал Марику что на днях меня вызвали в школу по поводу поведения Виталика.

- Что он натворил?

- Он сказал мне, что какой-то мальчишка, старше его на два года, заставляет на переменах катать его на спине. "Если ты не хочешь его катать, то не давай ему садиться на себя", - посоветовал я. "Я не хочу, но он лезет драться". - "Сынок, - поучал я, - бить нельзя только девочек, а этому пацану ты можешь дать сдачи". "А что, можно?" - "Да можно и нужно". На следующий день меня вызвали в школу. Оказалось, что сынок таки постоял за себя: схватив пацана за голову и несколько раз ударив того головой о стенку. Парень получил легкое сотрясение мозга. После двух лет занятия водным поло Виталик окреп и, видимо, крепко приложился. Учительнице в школе я сказал, что мой сын всего лишь постоял за себя. "Ничего себе постоял! - возмущалась учительница. - Ребенок получил сотрясение мозга!" "Этот ребенок, - парировал я, - издевался над моим сыном, и я разрешил дать сдачи". "Что за воспитание?!" - продолжала возмущаться училка. "Если тебя обижают, то давай сдачи", - уверенно ответил я, и вместе с сыном покинул школу. "Ну и воспитание!" - услышал я вслед.

- Макаренко, - произнес Марик и налил по рюмашке. - Я вот что тебе скажу, дружище, - молвил он, - обязательно будь здоров! И еще желаю встретить настоящую любовь! - закивал он своим добрым бульдожьим лицом.

- Ой, Марко, боюсь, не выдержу два раза!

Раздался телефонный звонок. Марик поднял трубку и, послушав, сказал:

- Хорошо, давай! Робик сейчас приедет, - сообщил он.

- Отлично, будет кому помочь тебе со спиртным.

- За это особенно не переживай.

- Ну да, я забыл, с кем имею дело.

Робик принес бутылку коньяка "Ахтамар", которым его обеспечивала армянская родня, и конфеты для меня.

- Эдуард, - начал он, приподняв рюмку с коньяком, - в день твоего семнадцатилетия ты потерял свою невинность, - улыбнулся Миносян широкой, открытой улыбкой с хитрецой в глазу, - за прошедшие тринадцать лет ты набрал крейсерскую скорость. Сексуальная революция давно бродит по миру, и я рад за тебя - ты в авангарде!

- Да уж! - крякнул Срибный.

- Желаю тебе, дружище, - не сбавляй скорость и главное - береги себя! - И тут же добавил: - Но помни, Бебель как-то сказал: "Чрезмерные половые наслаждения гораздо вреднее, чем недостаток в них". Будь здоров, дружище!

Я выпил коньячка. Марик тут же налил по второй.

- По-моему, ты загоняешь?

- Это по-твоему, а по-моему в самый раз.

- Ты же знаешь, у меня нет твоего опыта.