Читаем Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ) полностью

Подвыпившая хозяйка дома Дзвинка села рядом со мной. Мы тихо болтали. На нас никто не обращал внимания. Черноволосая, стройная, симпатичная женщина, на лет пять старше меня, своими кокетливыми (где-то я уже встречал такие) глазами просто внаглую "снимала" меня. И... вдруг под столом положила мне свою руку чуть выше колена. "Да, - подумалось, - пьяная баба, муж рядом, а она такое вытворяет!" Вслух сказал:

- Дзвинка, я потихоньку пойду домой.

- Подожди! - как-то вдруг страстно, глядя мне прямо в глаза, прошептала она... и подвинула руку ближе к ширинке.

Гости громко продолжали спорить и пить. Хозяйка дома, придвинувшись еще ближе, горячо в ухо зашептала:

- Я сейчас выйду... а ты через минуту выйди следом за мной!

Задела пальчиком ширинку, встала, взяла тарелки и вышла. У меня была минута на размышления. В первою очередь подумал: "На всякий случай надо зачехлить инструмент". Во вторую: "Что, если хозяин дома, зная свою жену, украдкой наблюдает за нами?.. Мне только не хватало разгневанного, пьяного мужа с топором..."

Я встал и эдак лениво, медленно вышел. Гости орали. Дзвинка ждала меня в сенях. Схватила за руку, приложила к своим губам палец и увлекла в сарай. Там, глядя мне в глаза, не отпуская моей руки, опустилась на сено, потянув меня на себя. Я встал на колено рядом. Хозяйка притянула меня к себе. Обхватив руками за шею, прильнула к губам. Что ж мне было делать?! Отдался на волю плотского желания. Сарайное счастье продолжалась не более трех-четырех минут. В момент экстаза нога дернулась, и я опрокинул какой-то горшок. Зазвенело, зашумело. Мы оба испугались, но дело уже было сделано. По одному вернулись к столу. Гости гуляли. Взяв баян, я незаметно вышел и поплелся по ночному майскому городу. Цвела сирень.

Сегодня я тоже приду домой поздно, пахнущий алкоголем. Пока шел, было время подумать: "Как же я мог, вот так сразу, и уже в третий раз? Но ведь Ира первая начала, и теперь я тоже могу, да и женщины тоже хороши - вот так сразу ноги расставлять! Сама тащила на себя! Я не виноват. У этой было имя". Подкрадывалась мысль, что таких женщин, должно быть, немало. "Но Ира все-таки не такая. Не может она быть такой, и все!"

В тот клуб я больше не ходил.


"Дружба"


Намедни встретил Дмитрия Ольшанского. Он сообщил, что через два месяца его танцевальный ансамбль "Дружба" поедет в Киев на очень важный концерт. Ольшанский предложил мне собрать небольшой оркестрик и подготовить с ним танцевальную программу для аккомпанемента его ансамблю. Ансамбль был при клубе госторговли в пяти минутах ходьбы от моего дома. Я собрал состав из шести человек: контрабас, ударные, баян и три дудки (кларнет, труба, тромбон). Мне надлежало написать три аранжировки и подготовить с оркестром танцы - украинский, русский и венгерский. Духовики, которых я нашел, были военными музыкантами на пенсии, опытные нотники, но одна была с ними проблема - пьянчужки. Были очень довольны халтурой на целых два месяца. Через две недели им дали аванс - двое из них сразу же пропустили репетицию. Ольшанский очень разозлился, попросил найти других музыкантов. Я уговорил оставить этих, поручившись за них.

Пока что положил глаз на красивую, аппетитную танцовщицу Иру Бузину. Она любила танцевать, училась в Политехническом институте. Брюнетка с сочными, слегка подкрашенными губами и большими карими глазами, ростом чуть выше моей Иры, поплотнее, с несколько крупным для танцовщицы бюстом. Эта Ира вызывала в мужчинах звериное чувство - обладать. Подобраться к ней было нелегко - вокруг нее пчелами вертелись ребята. Я ее хочу! Нет, чувств никаких не возникло, так сказать - бесчувственное желание, но во время разговоров с ней ясно ощущал - во внутреннем кино прокручиваются цветные эротические видения! В паху что-то щекочет.

К концерту мы готовились серьезно - два раза в неделю с оркестром и еще один раз в неделю под баян. Наконец я нашел удобный момент и спросил у Иры разрешения проводить ее до трамвая.

- Нет, Эдик, извини, я сегодня очень спешу! Может быть, в другой раз?

- Я могу надеяться? - спросил я мягким, медовым баритоном.

(И откуда это во мне? Кот Базилио!)

- Вполне, - улыбнулась она, бросила на меня внимательный взгляд и побежала.

Улыбаясь какой-то хищно-похотливой улыбкой, я смотрел ей вслед.

"Что это со мной? Да ничего! Это моя жена во всем виновата! Если бы она не была такой, то и я бы от рук не отбивался!"

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука