Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

Мы улеглись втроем, с Майей посередке. Робик отвернулся к стене, она тут же запустила руку в мое хозяйство. Ну что же тут делать? Любишь кататься...

Майя крепко держала меня за локти, попискивая: "И, и, и!" Дружок потихоньку хихикал в стену.

До следующего, ноябрьского концерта было еще далеко, спешить некуда. Майя Михайловна стала реже приходить на репетиции, попросила меня быть осторожным. Я пообещал. Вокруг себя собрал небольшой кружок путан. На репетиции я ходил с портфельчиком, в котором ранее на мясокомбинате мне выносили мясо и колбасу. На этот раз в нем были бутылка водки, шоколадка и мятные конфетки от запаха изо рта.

Девчата ходили в школу при колонии и несколько часов в день шили фуфайки для заключенных. Глотком свободы для них было вырваться хоть иногда на несколько часов в клуб на репетицию. А тут еще и бухнуть можно и...

После репетиции, отпустив всех, оставался "разучивать сольные песни и дуэты"... Действо наше проходило на авансцене, освещенной софитами, на стуле, на фоне большой, тяжелой темно-рыжей занавеси, с которой прищуренными глазами улыбался дедушка Ленин. Если учесть, что мне еще полагалась зарплата и до моего дома было десять минут ходьбы - совсем неплохая халтура!

Как-то Робик пошутил (время от времени подначивали друг друга на армяно-еврейскую тему):

- Хорошо евреи устраиваются!

- Как именно?

- Ты пользуешься услугами молодых симпатичных проституток, и стоит тебе это бутылки водки и шоколадки, ко всему этому тебе еще и платят зарплату!

- Да, действительно! - произнес я, глядя вдаль. - Такой работы нет ни у кого в Советском Союзе!

С Маратом мы встречались на генеральных репетициях, у него был свой кружок "жриц".

Свадебная ваза

Я решил поступать в консерваторию на факультет хорового дирижирования - в этот раз я сам захотел учиться. Лёня помог подобрать фортепианную программу и позанимался со мной. В скором времени предстояли экзамены.

В этот день легкий ветерок играл молодыми листьями дубов, каштанов и яворов. Светило солнышко. В иностранной рубашке, в полиэстеровых кофейного цвета брюках, в хороших туфельках (во Львове можно было достать все) я важно дефилировал по центру города. К этому времени уже был знаком со многими музыкантами, певцами и, конечно, певицами. Шел не спеша в хорошем расположении духа.

- Эдик, - услышал я неожиданно позади себя девичий голосок.

Какая-то незнакомка берет меня под руку и спрашивает:

- Как дела?

Глянул внимательнее. Не знаю такую. Не вспомнить, но девушка симпатичная. Продолжаем с ней медленно прогуливаться. Жена с утра ушла на репетицию и по пути домой зашла в фотосалон недалеко от оперного театра. Очень любила фотографироваться. Фотограф пригласил Иру посмотреть на ее большой портрет, который выставил в витрине ателье. Она, как и я, в хорошем настроении направлялась домой. Я заметил ее, идущую в моем направлении, но было уже поздно. Ира подошла к нам. Незнакомка продолжала держать меня под руку.

- Ну что? Гуляем?! - подбоченясь, произнесла жена, окинув презрительным взглядом нас обоих.

- Вот, встретил девушку, и мы... - попытался я объяснить.

- Ну-ну. Гуляйте! - опасно проговорила жена и быстро зашагала прочь.

Как выяснилось, девушка видела меня на танцах и решила познакомиться поближе.

- Ох, уж извините, - произнесла девица и двинулась в другую сторону.

Домой возвращался я с неохотой - знал, что будет война. И не ошибся! Не спеша приоткрыл дверь, что оказалось весьма правильным. В мою сторону летела большая хрустальная ваза, которую одна из родственниц подарила нам на свадьбу. Реакция сработала, и я поймал вазу обеими руками. И пошло-поехало! Я ору на нее, она - в ответ, и, конечно же, опять поругались. Лег спать отдельно. Досадно: "Ведь не виноват. Незнакомая девушка взяла меня под руку! Не вырываться же".

В консерваторию с первой попытки не поступил. Сдав хорошо музыкальные предметы, получив тройку по украинскому сочинению - завалил историю КПСС. Экзамены позади. Можно расслабиться. Попытаюсь на следующий год.

Отрепетировали пару новых вещей из репертуара Герба Алперта, где играли в две трубы вместе с Женей Миловидовым. Оркестр зазвучал лучше после того, как Боярский переделал магнитофон "Нота" на ревербератор. Он был первым в городе, кто начал делать ревербераторы. Да и в дальнейшем для нашего оркестра была немаловажной способность Боярского быстро устранять любую электронную неисправность.

За два года "Сирена" неплохо сыгралась. Обросли репертуаром. Нам предложили работу в популярном клубе города - ГАС (клуб строителей). Мы с радостью согласились, так как рады были уйти от непредсказуемого Афанасия Петровича. Начать должны были в начале сентября, что было еще лучше - можно было успеть съездить на море отдохнуть.

Робик все еще жил один. Марик тоже. Театр уехал на гастроли. Я один. Мясокомбинат пришлось оставить по той же причине, что и кожгалантерейную фабрику - недостаточное количество участников.