Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

Но номер опять не прохилял. Ко мне постучал Юра Кастро, наш ударник, и сказал, что внизу у гостиницы стоит симпатичная, расстроенная девушка и говорит, что договорилась со мной, а меня нет. Мне стало стыдно, и я спустился к входу в гостиницу. Увидев ее через стеклянную дверь, рассмотрел получше. Точеная фигурка! Через платье вверху и внизу пробиваются две упругие выпуклости. В туфельках на маленьких каблучках, в белых носочках, аккуратненькая - не верилось, что она живет в городе, где валяется столько пьяных женщин. Хорошенькая!

- Вы знаете, - начал я, - у меня закрутило в желудке, и я вынужден был быстро уйти... Вы уж извините, пожалуйста...

Девчушка глянула на меня и улыбнулась такой теплой и приятной улыбкой, что мне захотелось просто обнять ее.

- Галя, - подала она мне руку.

- Эдик, - взял мягко ее руку в свою и придержал.

- Вы бы не хотели пройтись? - предложила Галя.

- Я думаю, что уже поздновато для прогулок, а вот если вы не против, мы можем зайти ко мне в номер... посидеть...

- К вам? - склонив головку, она заглянула мне в глаза и после небольшого колебания тихо согласилась: - Я не против.

Гостей я не ждал, утром улетать, все, что у меня в номере было - это полпачки печенья "Мария". Заварил чай. Мы грызли печенье, смотрели друг на друга и болтали ни о чем. Мне уже стало понятно, что зарок свой не сдержу. Предо мной сидела хорошенькая, молоденькая, славная девчушка, которая вот сейчас будет моей. И я заранее знал - будет очень хорошо.

Так все и вышло. Мы легли и слились в долгом поцелуе, лежа помогали друг другу снимать одежду. Ласковая, нежная, Галя беспрестанно ласкала меня руками, покрывая все тело поцелуями. Мой небольшой опыт уже позволял продлевать любовные утехи, и мы без устали любили друг друга до рассвета. Она рассказала, что до меня у нее был один парень, с которым она встречалась. Я не хотел прекращения ласк, поцелуев, хотел, чтобы ночь не заканчивалась. Чувство было необыкновенное. Вдоволь насытившись друг другом, мы забылись с первыми лучами солнца.

Проснулся от громкого стука в дверь. Стучал Кастро:

- Эй, чувак! Все уже давно в автобусе ждут тебя!

Было 8:15 утра, и я должен был быть в автобусе. Открыв дверь, я произнес, не веря своим словам:

- Скажи бригадиру, чтоб не ждали. Я остаюсь!

- Ты шо?! Как остаюсь?!

- Вот так! Просто остаюсь! Прилечу сам! - отрезал я.

Кастро увидел Галю, выходившую из ванной комнаты, и посмотрел на меня:

- Чувак! Ты осмурел! - и побежал в автобус.

Через пару минут прибежал наш бригадир Дима, хороший мужик, с которым я встретился на гастролях уже в третий раз. Крепкий цимбалист, он играл сольный номер с оркестром. Он был старше меня лет на пятнадцать. Дима вывел меня в коридор и тихим, спокойным голосом стал вразумлять. Я слушал уговоры краем уха и удивлялся сам себе: чаще всего, получив свое, я быстро гас, а тут на тебе - хочу остаться! Пока Дима говорил, разум охлаждал движения чувств.

- Хорошо, - произнес я наконец, - сейчас спущусь.

- Пожалуйста, - с облегчением сказал бригадир и пошел к автобусу.

Галя стояла у окна с влажными глазками.

- Ты уезжаешь... я понимаю, - произнесла она еле слышно.

- Да, Галчонок мой, - я крепко прижал ее к себе, - я должен.

Обнявшись, постояли.

- А можно я напишу тебе? - она посмотрела мне в глаза.

- Конечно! - воскликнул я. - Обязательно... напиши!

Написав на клочке бумаги адрес, я еще раз обнял ее и побежал к автобусу.

Чем ближе были мы к дому, тем дальше отлетало мое возбуждение от ночи любви. Женщины все более становились предметом минутного удовольствия, но ни разу ни к одной из них не возникло даже подобие того, что воспламенялось от одного прикосновения к Ире! С Галчонком было просто очень хорошо!

Через год, однако, мне еще аукнется эта история.

Лариса

Богдан Кудла прекрасно справился с "Сиреной", и я опять приступил к своим обязанностям. Через три дня после моего возвращения жена уехала с театром на полтора месяца. Мне надо было позаниматься - буду во второй раз поступать в консерваторию. Братишка тоже решил поступать. Лёнчик уже пару лет встречается с однокурсницей, пианисткой Зиной, обладательницей широкого таза, но теперь с ней было покончено. Оказалось, этот зад она подставляла не только ему. Лёня переживал.

Пришло теплое, полное нежности письмо от Галчонка. Я положил его во внутренний карман пиджака.

В один из вечеров ребята рассказали, что на танцы приходит девочка Лариса и просит лишить ее невинности.

- Что значит просит? - удивился я.

- Вот так, прямым текстом просит. Миша и Богдан пробовали, ничего не выходит. Ей больно, и она вырывается! Может, попробуешь?

- Нет-нет, чуваки, мне надо отдохнуть, и вообще - я невинных не трогаю. Кроме того, мне надо готовиться к экзаменам, так что продолжайте экспериментировать, - решительно отказался я.