Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

- Да, сынок. Яшка Финкельштейн (органист), скорее всего, на работу не выйдет, возьмет больничный, а с тобой мы всегда справимся, даже если они все напьются. Ну что? Выручишь? - с надеждой посмотрел он на меня.

- Да, конечно! Я могу сегодня и завтра, если надо будет.

- Хорошо, хорошо, сынок, я рад, что ты придешь!

Лабухи частенько пьют, но чтобы так?! Бедный папа!

Мне нравилось играть с отцом. Хороший музыкант, у него всегда можно было подхватить что-нибудь новенькое. Поиграл с ними два вечера.

И снова Дом актера

На улице из-за сильного ветра было холодно, но сухо. Люди с авоськами, кутаясь в одежды, спешат по домам. Сегодня последний вечер уходящего года. Мы идем встречать 1970 год - снова в Дом актера. Не было у меня большого желания видеть свою флиртующую и выпившую жену, но поддался на уговоры Робика. Он сказал, что будет скучно без меня, и если человек настроен на веселье, то в первую очередь он должен веселить себя сам. А ведь он прав! И я настроился хорошо провести время.

За нашим большим столом собралась обычная компания: Юра Брилинский, Витя Коваленко с женой, два Богдана - Ступка и Козак, новый актер с женой и костюмерша Стася. Я выпил свою обычную порцию - две рюмки. Жена молодец, веселила себя сама и не забывала о других. Робик сидел рядом со Стасей, симпатичной, лет тридцати женщиной, и рассыпал комплименты вперемешку с шутками, демонстрируя духовное богатство и чувство юмора.

Я рассматривал молодого актера за нашим столом - причина, по которой Робик уходил из дому. "Знает ли жена этого молодого актера ту, что любила ее мужа? Отразилась ли как-то фригидность Наташи в ее отношениях к молодому любовнику?"

В этот праздничный вечер я почти не обращал внимания на то, с кем жена танцует, да и вообще где она. Робик танцевал только со Стасей. Раньше он не флиртовал бы так открыто. Стася жеманничала, смеялась заливистым писклявым голоском. Умная Наташа, понимая, что темпераментный Робик не может получить от нее необходимую ласку, спокойно относилась к его флиртам.

Зазвучала песня "Белым снегом замело, запуршило, занесло...", и я вот уже в третий раз пригласил танцевать симпатичную, примерно моих лет, жену того молодого актера - Орысю, стройную шатенку с короткой прической, с томным взглядом карих очей и влажными ладонями. Прижимая ее к себе в медленном танце чуть плотнее, чем прижимают незнакомую женщину, я почувствовал, что последующее зависит от меня. Договорились встретиться с ней через два дня.

Я присоединился к компании актеров-мужчин, в которой раздавался веселый смех. Ступка и Коваленко хорошо, по-актерски, рассказывали анекдоты. Подошел Робик и, наклонившись ко мне, предложил:

- Пойдем споем?

- С удовольствием! - живо ответил я, и мы пошли в ночной театр.

Стася увязалась с нами. Робик вручил бутылку вахтеру, и мы спустились в оркестровую яму. Я поставил ноги на педали фисгармонии и начал расширенное вступление к романсу "Гори, гори, моя звезда". Стася примостилась рядом на стуле. Большой, пустой, ночной театр, звук фисгармонии проникает во все уголки зала, и когда вступил Робик, будто обволакивая все это большое, пустое помещение своим теплым баритоном, в душе возникли странные, но приятные чувства. Стася смотрела влюбленными глазами на Робика, долго и громко хлопала в ладошки, приговаривая высоким голоском:

- Ой, Робик, ты такой... ты такой!..

И опять расширенное вступление к романсу "Ямщик, не гони лошадей". Стася прорыдала почти весь романс.

- Робик, - слегка задыхаясь, произнесла она, - таких мужчин, как ты, больше нет!

Для Робика это оказалось сигналом к действию. Галантно взяв Стасю под руку, кинул мне через плечо:

- Мы скоро вернемся!

Я нажал на педали фисгармонии. Где-то далеко, за кулисами, постанывала женщина. (Да простит их Мария Заньковецкая!) Когда мы вернулись в Дом актера, ползала уже разошлось. Ира танцевала на столе цыганочку, остальные дружно хлопали.

С Орысей я был один-единственный раз - холодна как рыба. Позже Робику сообщил, что "отомстил за него".

Педагогическая деятельность

Зашел как-то к папе давний знакомый, высокий, подтянутый, всегда веселый красавец-поляк Миша Оседач - аккордеонист. Он работал в разных филармониях Союза с сольным номером. Родители говорили, что очень Миша неравнодушен был к женскому полу. Иначе и быть не могло - при таких данных и с такой работой! Хороший музыкант и не менее хороший делец, он продавал все, что можно было продать. Принес аккордеон и попросил отца оставить его на какое-то время, у нас дома. Я поинтересовался, можно ли посмотреть на инструмент. Оседач разрешил, сказав, что могу даже его пощупать.

Это был "Sсandalli Super VI", один из лучших аккордеонов в мире - большой и тяжелый, звучал он просто здорово! Знал меня Миша с семилетнего возраста и, зная, что я баянист, попросил сыграть на баяне, что знаю. Я немного стушевался. На баяне играл редко. Играть для такого музыканта?

- Играй, не бойся, - доброй улыбкой подбодрил Миша.

Я сыграл довольно техничный французский вальс.

- А теперь послушай, как его надо играть, - с гонором произнес он и взял аккордеон.