Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

– Конечно, я тоже хочу куда-нибудь пойти, ведь у нас с тобой целый день впереди. Если б ты знала, как я хочу надеть свою одежду!

Ира бросилась к шкафу за своей. Через две минуты я стоял в гражданке. Мы вышли на кухню.

– Тебе так тоже хорошо, – сказал Лёнчик.

Ему много лет приходилось донашивать за мной одежду, конечно, если от нее что-то оставалось.

– Мама, можешь дать три рубля?

– Уже собрались куда-то? Конечно, мама, папа и ребенок вам не нужны!

Мама вышла из кухни и тут же вернулась с тремя рублями в руке.

– Держи! Когда вернетесь? Надеюсь, Новый год будем встречать вместе?!

– Обязательно! – я обнял и поцеловал ее. Впереди целый день счастья.

Новый, 1965 год встречали всей семьей.

К десяти утра следующего дня пришли в Дом офицеров. Оказалось, что Ольшанский будет Дедом Морозом, а та девушка, которая должна была быть Снегурочкой, заболела. Ольшанский Иру знал и тут же спросил ее, согласна ли она поработать Снегурочкой, причем за каждый утренник будут платить пять рублей, а баянисту семь.

– Конечно! С удовольствием! – обрадовалась жена.

Двенадцать рублей были дополнительным сюрпризом. Будем вместе и к тому же неплохо заработаем.

Первые пять дней проводили по пять утренников в день, а в последующие дни – по три и два. Те, кто были ответственны за утренники, выдавали Деду Морозу множество разных игрушек, которыми он награждал детей за стишок, песенку или танец. Перед началом утренника я делал «инспекцию» мешка с игрушками. Мой сын был с тех пор обеспечен ими до самой школы. На одном из утренников смеялись особенно весело. Дед Мороз поставил на стульчик трехлетнего мальчонку, который собирался рассказать стишок. Малыш начал:

– Высел миська на кильцо.
Поцисать свое яце,
Цюхал-цюхал, не насел,
Пюнул на х… – (четко), – и посел.

Зал взревел. Дед Мороз высоко поднял мальчонку.

– Чей ребенок?! Чей ребенок?!

Долго никто не объявлялся, наконец появился папа, старший лейтенант, и с виноватым видом забрал сынишку с самым лучшим подарком от Деда Мороза.

В общей сложности за девять дней работы мы заработали четыреста восемьдесят рублей – таких денег никогда и не видели! Оставили себе сто рублей, остальное отдали маме. После утренников у нас еще оставалась пара часов, потом я мчался в часть, в роту обеспечения.

В один из вечеров, гуляя с Ирой по центру, встретили моего школьного товарища Валерку Бро по кличке Комар, которого не видел уже пару лет. Надо сказать, в классе, думаю, что и в школе, никто не имел столько денег, сколько он. Отец его, попавший во Львов после войны, долгие годы был в должности начальника мукомольных комбинатов области. Хлеб города и области был в его руках. Домой часто приходил, а то и приводили, пьяным. Папаня засыпал, Валерка запускал руку в его карман, вытаскивая, что схватит. Жил Комар за углом на улице Руднева. Чуть подрос и попал в колонию для малолетних преступников, после чего мы виделись нечасто. В отличие от Вовки Борчанова он никогда не дрался – жалил ножом, заслужив репутацию опасного.

– Привет, Комар! Давно не видел! – окликнул я его.

– О, привет, Эдька, а это кто? – указывая головой на Иру, держащую меня за руку, спросил Комар.

– Это моя жена Ира.

– Жена? – удивился Комар. – Привет, Ира, – протянул он ей руку, – когда ты успел?

– Успел, пока ты на «курорте» отсиживался.

– Ну да, вот только два дня как откинулся, а что у тебя?

– У меня, как у всех семейных – растет сынок, а я пока что служу, стою «попкой» в сорок восьмой колонии и охраняю таких, как ты!

– Что?! – вскричал он. – «Попкой» в сорок восьмой?! Да я же сидел в ней! Оттуда и откинулся!

– Ну да?! – изумленно воскликнул я.

– Вот бл…! Извини, Ира, – кинул он взгляд на Иру, – знал бы, ты бы мне на чифир подбрасывал!

Я выразительно пожал плечами. Худощавый Комар всегда был хорошо и аккуратно одет, носил прическу с выбритым широким пробором и старался быть вежливым с девушками. Мы поболтали еще немного и разошлись.

– Хорошо, что он не знал, – сказала Ира.

– Не знаю, – пожал я плечами.

– Хорошо, хорошо! – уверенно произнесла жена.

В следующий раз увижу Комара уже не скоро. Через полгода он сядет в третий раз.

Любовь и свинья

Закончились десять счастливых дней, и девятого января я прибыл на службу. За эти десять дней мама нашла момент и поведала мне, что Ира приходит поздно с занятий, и что от нее постоянно разит алкоголем. Я как мог защищал Иру, ее же просил не пить часто.

– Успела нажаловаться! – раздраженно бросила жена перед моим уходом.

С тяжелым сердцем я вернулся на службу. Утром следующего дня заступил на вахту. Мама приготовила для ребят вафельный торт и всякие коржики. Я припрятал бутылку водки и литровую банку салата оливье для солдат. Бутылку коньяка вручил лейтенанту Точильному.