Дневник мамы первоклассника

Детишек было жалко. Бедные – ковыляют, размахивая руками, по кругу. Никакого веселья. Два мальчика вырвались вперед. Третий – Антон – стал нагонять. Вася шел четвертым. Антон наконец догнал второго и упал прямо на товарища. Второй взмахнул руками в попытке зацепиться, схватил за куртку первого, и они дружно свалились, намертво переплетясь лыжами. Вася врезался в эту гору с торчащими лыжами, следом наскочил еще кто-то. Дети лежали и даже не делали попыток расплестись. Первый лыжник дал Антону в бок кулаком, думая, что это второй. Антон обиделся и пнул первого, попав Васе по спине. Так они друг друга и мутузили.

«Где же физрук, куда он смотрит?» – подумала я и высунулась с балкона поглубже. На лыжне на расстоянии нескольких метров друг от друга лежали дети в ярких комбинезонах. По-моему, Настя лежала на спине, задрав к небу лыжи, и ловила ртом снежинки. А Лиза, наоборот, лежала на животе, сложив лыжи юртой, и плакала. Еще одна девочка тоже упала вперед, но не плакала, а подперев подбородок руками, весело качала ногами, как будто она на пляже лежит. Физрук коньковым ходом подъезжал к лежащему ребенку, хватал под мышки, ставил на лыжню и спешил к следующему упавшему. Настя постояла для приличия немного, дождалась, когда физрук примется распутывать клубок из четырех лыжников, и опять легла на снег. К ней подъехал Федя, остановился и что-то спросил. Настя что-то ответила. Федя лег рядом и тоже уставился в небо. А потом подъехал физрук и поставил обоих на ноги. Они стояли, задрав головы к небу. Расцепленные ребята к тому времени кинулись обгонять друг друга на лыжне – кто первый – и пошли на третий круг. Круги, кстати, становились все меньше и меньше. Наконец до Антона дошло, что можно не бежать, а постоять, пока другие бегут. Он так и сделал. Когда до Васи дошло, что Антон его обхитрил, он не стал бить друга, а подошел к физруку и сказал, что «он уже все». Те, кто «всё» или устал, как плачущая Лиза, снимали лыжи и играли в догонялки. Настя с удовольствием ела снег.

– Вася пришел первый! – крикнул физрук и засвистел в свисток.

Антон от такого коварства упал в снег лицом и стал зарываться, как сапер. В результате его обогнал мальчик и пришел вторым, срезав, правда, кусок лыжни, на которой лежал Антон.

Что было дальше, я не знаю. Надеюсь, что Вася откупился чупа-чупсами. Кстати, он пришел домой злой, бросил с грохотом лыжи в коридоре и сказал, что больше на физру на улице не пойдет.

– Почему?

– Потому что мы как дураки по кругу бегали, – объяснил Вася, – это не-ин-те-рес-но. Я буду на свои, горные, лыжи ходить.

– Вася, но горные – это секция, а беговые – уроки.

– Ну и что?

– А то, что уроки нельзя прогуливать, как секцию.

– Лучше бы наоборот.

– А чего ты такой злой? Из-за лыж?

– Нет, из-за Дениса.

– А при чем тут Денис?

– При том, что он упал на уроке вместе со стулом и партой в проход. И нам задали целых две страницы по математике доделывать.

– Не поняла, какая связь…

– Ну, мама, что тут непонятного? Один за всех и все за одного. Денис упал, а мучаются все. Только я пока не понял, почему так несправедливо все придумано.

– Ну, потому что вы дружный класс, потому что одному Денису было бы обидно делать две страницы… может, он случайно упал.

– Мама, ты говоришь без выражения.

– Это как?

– Ой, без выражения – это про другое. Ты говоришь невыразительно, то есть неубедительно. А Денис всегда падает. На третьем или четвертом уроке. Только обычно без парты.

– И что, лежит?

– Да, лежит.

– И что, в прошлые разы вас не наказывали, а в этот наказали?

– Да, в этот раз он не просто упал. Он других первоклассников повалил.

– Весело у вас там.

– Да уж. Пять минут веселья, а потом весь вечер математику делать.

28 января Синяя птица

– А ты знаешь, что случилось? – спросил вернувшийся из школы сын.

– Что?

– Нам теперь нельзя приносить в школу чупа-чупсы.

– Почему?

– Понимаешь, сегодня был день рождения у одной девочки, я забыл, как ее зовут. Она тоже принесла всем чупа-чупсы.

– Повезло вам.

– А ты знаешь, что они как клей?

– Нет, не знаю.

– Сейчас покажу.

Вася полез в портфель и достал чупа-чупсину. Сдернул обертку, засунул в рот, за одну щеку, за другую, вытащил и приклеил к своему столу.

– Круто? – посмотрел он на меня.

– Круто, – сказала я.

Чупа-чупсина постояла немного и свалилась. Я решила, что на этом фокус закончен, но как бы не так. Вася опять запихнул ее в рот и опять приклеил.

– Вась, ты с ума сошел? Зачем ты грязную конфету в рот берешь? Хочешь, чтобы у тебя живот заболел?

– Ничего, мам, у нас все так делали сегодня, и ни у кого живот не болел.

– Как вы делали?

– Ну, слюнявили и приклеивали к партам.

– Совсем уже?

– Почему совсем?

– И кто это придумал?

– Не помню, может, Антон, а может, Лиза.

– И как на это отреагировала Светлана Александровна?

– Как, как? А то ты не знаешь. Она сказала, чтобы все парты мыли.

– И что, мыли?

– Я – нет.

– Почему?

– Потому что у меня парта чистая была. Я же домой чупа-чупс принес.

– Значит, ты не приклеивал?

– Нет. Я смотрел. А лучше всего знаешь к чему приклеивается?

– Ну…