Дневник мертвеца

Вспомнил, что у меня есть зеркало ― большой осколок, который я специально оставил, чтобы отслеживать изменения внешности. Оказывается, я изменился очень сильно. Мое лицо теперь настолько безжизненное и бледное, что выглядит почти серым. Местами на нем появились темные пятна, вроде пигментных ― если мне это не кажется. То же самое по всему телу. Несмотря на то, что я ни разу не брился, щетина замерла на отметке "пять дней". Отмечаю сильную худобу; глаза ввалились, черты лица обострены. Должен признать, вид у меня малосимпатичный. Я по-настоящему начинаю смахивать на зомби, какими они бывают на ранних стадиях.

Вдруг понял, что забыл, какого цвета мои глаза. Но рассмотреть их не смог; все, что сумел разглядеть ― что зрачки темные и очень сильно расширенные.

Неожиданный результат визуального осмотра: испытываю острое желание разбить зеркало, чтобы больше себя в нем не видеть. Пока воздержусь. Раз уж я ставлю эксперимент над собой, попробую довести его до конца.

Самые большие изменения произошли с ощущениями тела. "Анестезия" распространилась, я утратил все ощущения, включая осязание. Я больше не чувствую предметов, к которым прикасаюсь. Так, я не ощущаю блокнот и ручку в своих руках; поэтому, когда пишу, вынужден полагаться исключительно на зрение ― которое тоже слабеет. Я пробовал трогать и колоть тело в разных местах, а также дергал, щипал себя и даже с силой нажимал на глаза ― безрезультатно. Пожалуй, это напоминает общий наркоз, но при частичном сохранении сознания. Частичном ― потому что я часто теряю его и проваливаюсь в яркие сны, которые потом не могу вспомнить. Или местный наркоз, как в стоматологии, только распространившийся на все тело целиком.

В качестве эксперимента попробовал еще одну вещь. Когда-то я пытался заниматься йогой и с тех пор помнил несколько асан. Я попробовал сделать те из них, которые у меня никогда не получались. К моему удивлению, тело легко приняло нужные положения. Потом я сообразил, что наверняка травмировал при этом мышцы, связки или суставы, но ничего не почувствовал. Решил больше не испытывать себя таким образом, чтобы не разрушить тело раньше времени. Но все равно, это очень любопытно: теперь я могу принять самую замысловатую и неудобную позу; например, стоять на одной ноге и как-нибудь хитро согнуться, отставив другую ногу и разведя руки; в таком положении я могу находиться очень долго (хотя что это теперь значит ― "очень долго"?) без малейших признаков усталости. Это удивительно.

"Исчезновение" тела вызывает смешанные чувства. Я понимаю, что стремительно скатываюсь вниз ― к тому, чтобы вскоре перестать быть человеком. Одновременно я испытываю огромное облегчение ― почти радость ― от того, что потерял чувствительность. Ведь это означает, что я никогда больше не испытаю физическую боль. Боли я боялся больше всего, наряду с сумасшествием. Я не чувствую своих ран и ушибов, не чувствую усталости ― это восхитительно, почти волшебно! Только сейчас я осознал, что прожил всю свою жизнь под гнетом тирании организма и его бесконечных, чаще неприятных, ощущений. "Анестезия" испытывается как своего рода освобождение.

Но есть, как водится, и обратная сторона медали. Теперь мне приходится быть очень осторожным, чтобы случайно не повредить тело. Мне стало сложно выполнять самые элементарные действия: есть, писать дневник, одеваться и раздеваться, ходить. Раздеваться-одеваться я перестал для экономии времени. И потом, теперь, когда я не ощущаю одежду или ее отсутствие, а также температуру окружающего воздуха, это не имеет никакого значения.

Я хожу, как деревянная кукла. Чтобы переместиться в пространстве, я должен в безмолвии сформулировать намерение попасть в нужное мне место ― например, в другую комнату. Иногда я говорю это мысленно, а следом возникает намерение. Затем тело вскакивает ― оно делает это само, как автономный от меня объект ― и нелепым деревянным шагом идет туда, куда я его направил. Поскольку я не ощущаю движений и шагов, мне кажется, что я лечу или парю в пространстве. Ощущение себя локализовано в том месте, где должна быть голова. Это не удивительно ― ведь у меня осталось только зрение, а глаза расположены на голове. Иногда тело теряет равновесие и падает, тогда я намерением заставляю его встать и продолжать идти. Никакой боли от падений, я, конечно, не испытываю.