Дневник метаморфа

Тенго не теряла надежды сделать Нико настоящим дакнусом. А вдруг и он однажды пустит волну, если Тенго будет его учить? Тогда муж сможет сам охотиться и кормиться.

— Приоткрой рот, — объясняла она, — совсем чуточку. Прижми язык к нёбу и ти-и-ихо гуди…

Он всё делал правильно, но безуспешно, Нико оставался совсем беспомощным. Он даже не боялся, что в него попадет блескавка, и тогда погибнут яйца! Кажется, приближение грозы не чувствовал.

Как назло им не встретилось подходящего убежища, только барсучья нора, совсем бесполезная — положим, хозяина Тенго парализует, но Нико не пролезет в проход, ещё застрянет, а если не застрянет, то внутри им втроём с барсуком будет тесно. Как бы не пропасть всей семьёй…

— Стой, — велела.

Она зажмурилась и пустила длинную, тонкую волну, осматривая округу. Сухая берлога — но с хищником, не годится… Пещеры? Слишком далеко, не успеть, тоже не подходит. Вдруг увидела малую воду, а рядом что-то знакомое… Кажется, у них будет укрытие от грозы! Впрочем, весьма странное…

Она торопливо повела Нико за собой, и к первым небесным каплям успела к ручью.

Дикий дом, кувшинка, угнездился у самой воды. Тело росло глубоко в грунте, там и зимовало, а снаружи пузатился створчатый бутон. Такое случалось, когда детку от корня уносило потоком при наводнении. Бывало, что и детёнышей у нерадивых родителей уносило, но кувшинки — чаще, за ними попробуй уследи.

Дикий дом представлял опасность, эту кувшинку оторвало от корней давно, дакнуса она отродясь не видела, хотя, как могла что-то видеть, если и глаз у неё нет? Питалась, чем Хранители пошлют, а её никто не ел, несъедобную. Губки не знала, вкусной пищи и какашек — тоже, вот и выросла себе, и торчит, растопыренная. Все лепестки мясистые и жёсткие, покрытые волосками, прозрачных окон, как у домашних, вовсе не было.

— Дикий дом! — с гордостью пояснила Тенго.

— Близко не подходи, — осторожно сказал муж, останавливаясь поодаль. — Это цефалот, хищник растительного мира. Хотя, технически, двоякодышащий моллюск. Они растут у водопоев, ловят мелкое зверьё. Хап! И нет косули. Ишь какой здоровый…

— Это мелкая, — отмахнулась Тенго. — Вот у нас в озере знаешь какие кувшинки?

Она храбрилась, чтоб приободрить мужа, но и сама боялась дикаря. Как он себя поведет? Ведь Тенго не шаманка, чтоб заморочить песней. Она не помнила историй, в которых кто-то приручал дикую кувшинку, да и не видела их раньше, знала только домашних, сызмальства к губке приученных. Дикарей никто не одомашнивал? Ну что же, значит, о ней расскажут и такую историю.

Тенго приблизилась к бутону, вполне большому, чтоб вместить их обоих на время грозы, и положила лапу на волосатый жёсткий бок.

— Откройся! — приказала, посылая волну.

Кувшинка открылась неправильно, слишком быстро, и схватила её — цап! Тенго шмякнулась на мягкое влажное дно и ушибла хвост. У неё возникло странное чувство — ДИССО НАНС — ощущение жилья, и, одновременно, ужасное беспокойство — дом был домом лишь по форме, не по сути: непослушный, запущенный и грязный, зловонный и полный слизи. Его никто не чистил, не чесал и не кормил, и вот теперь дом замкнул её внутри и тянул к ней бордовое грязное сосало самым угрожающим образом! Тенго выпустила шип. В крайнем случае, решила она, просто врежет по сосалу и парализует его, но тогда бутон замрёт и Нико не сможет забраться! Нет, так действовать не годится… Тенго прижалась к склизкой стенке, чтоб сосало не дотянулись, собралась и послала волну к вросшему в землю телу дома с сердцем и желудком.

— Я своя, — шепнула она.

Дом не понял и не поверил, что взять с дикаря? Он по-прежнему пытался заглотить Тенго как обычную и привычную пойманную добычу. Снаружи вопил и пинал бутон Нико.

— Выплюнь, уёбок! — кричал муж и бил стенки дома лапами.

Вот глупый, как тебе поможет шум? Кувшинку разве что зубатый ящер может вскрыть или о-о-очень большая рыба, а у Нико даже яда не было.

Она собралась и распушилась, как тогда, на дереве, вспоминая и вызывая испытанное ранее чувство. Искра забегала по шерсти, закололо в пальцах и Тенго сцепила лапки.

Бах! Маленькая блескавка вырвалась с треском и врезалась в сосало, то отпрянуло и сморщилось, но тут же потянулось снова. Глупый голодный дом!

— Не смей! — строго сказала Тенго и сжала лапы.

Шерсть так напиталась предгрозовой искрой, что блескавки получались сами по себе, почти без усилий. А вот контролировать их силу Тенго пока не умела. Трысь!!!