Дневник метаморфа

Это пиздец, я даже представить не мог, что так привяжусь к этим жирососам, которые чуть не сожрали папашу. Они больше не были яйцами и не вбрасывали эндорфины в мою грешную кровь, но отлипнуть от них никак не получалось. Я все время либо вылизывал детей — они мне казались дико вкусными, либо жевал им рыбий жир, который выплёвывал аккуратно прямо в грызло, как научила супружница. И очень мне эта биологическая возня нравилась, даже хвост вилял сам по себе. В конце концов, это вылупилась моя первая кладка! Кажется, я окончательно расчеловечился. Впрочем, по утрам, если Тенго не видела, проверял своего краснолицего толстячка, дорогого пеструнчика, оставшегося на прежнем месте — глубоко внутри пустой яичной выемки, которая, к счастью, стянулась, а то поначалу отвратительно болталась при ходьбе и порядком болела со стороны брюшной стенки, в тех местах, где дети вгрызались грызлами. К счастью, прионы наделили меня прекрасным иммунитетом, и раны зажили сами по себе, без тампонов с антибактериальной мазью, о которых я на полном серьёзе поначалу думал и сожалел.

— Как ты их назовёшь? — спросила Тенго.

— Почему я?! — удивился, приятно стало.

— Ты выносил, тебя чуть не съели, называй.

Вот тут я весь извёлся в мыслях. Начал, конечно же, с самца. Вглядывался в слепую пока мордаху, покрытую мягким бежевым пухом, в розовое грызло, и думал.

Сперва хотел назвать сына Володей, потом Иосифом, но в конце концов плюнул и дал имя Карл. По крайней мере в сложных моментах смогу взывать к нему: «Это же электрический скат, понимаешь, Карл?!» А уж тогда понятно стало, что самочка — однозначная Клара.

Взятые с Первоприюта редкие виды мы больше не трогали, Тенго была чрезвычайно ловка в воде и охотилась со стабильным успехом, попеременно используя то электрический заряд, то «брачные» шипы, порой притаскивала добычу в два раза больше по размеру, чем сама, преимущественно травоядных рыб — у черепах и хищников было жёсткое обезжиренное мясо, в то время как дети постоянно ели, и я, к большой радости супружницы, ел вместе с ними. Если честно, я начал сторониться её — всё время опасался, что она отложит новые яйца.

С цефалотом у меня царил мир, дружба и жвачка, при том, что разумным его назвать я никак не мог, обычная собака, несомненно, умнее, но собака тебе не вырастит кресло, чтоб с комфортом плыть по реке и наблюдать за округой, а цефалот — да! Главное попасть усами в тычинки, растущие вокруг сосала, и как следует вообразить нужный предмет. Мы усиленно кормили дом экскрементами да остатками наших обедов и завтраков, он существенно подрос и совершенно забыл о хищных повадках. Теперь у нас была, так скажем, приличная студия-однушка, до блеска вычищенная первоприютской губкой. Этот биопылесос не покладая грызла трудился денно и нощно, пищи ему хватало, агрессии почти не демонстрировал — боялся Тенго. Я хотел сделать домашний кинотеатр и несколько раз детально представлял, уткнувшись в тычинки, телевизионный экран, показывающий фильм, но цефалоту телек оказался не по сосалу, он долго тужился и породил прозрачный прямоугольник в лепестке — окно. Ну что же, и на том спасибо.

Останавливаться на достигнутом я не собирался и надеялся, что скоро удастся раскормить цефалота настолько, что тот разрастётся и разделится на несколько частей-комнат, но Тенго умоляла подождать и сперва сплавиться по реке к её родичам. Которые, кстати, неизвестно как меня воспримут, этот момент тревожил. Другой тревожный вопрос состоял в том, что я оставался беспомощным, словно яйценосец, практически балласт на нашем корабле. Ел, что супружница приносила, случись с нею что — сам бы помер с голоду, уморил бы детей и цефалота, дорогой дневник! Пробовал охотиться, но ничего не поймал, вроде и плыву довольно быстро, гребу перепончатыми лапами, практически ласты надел, но не вижу нихрена со своим минус пять, даже улиток с трудом собрать могу — у меня по-прежнему не было волны, этого внутричерепного аппарата УЗИ, этого локатора, сканера, увеличителя. И если с цефалотом наладить контакт получилось, то эхолокация и не думала развиваться, как я не жмурился по совету Тенго и как плотно уши не затыкал. Печаль, беда, огорчение. Третий тревожный момент заключался в пломбире. Обещание, данное первошаману, следовало исполнить чем поскорее, только как это сделать?! А если обмануть, то не сожру ли я в один прекрасный день рыбу с индивидуально разработанным «киллером из малых», которая станет моей последней пищей? Параллельно я не мог не думать о том, какие дикие возможности открыло бы для человечества обладание аборигеном, способным сотворить как биологическое оружие, так и всевозможные медикаменты на прионной основе. Не «изнасилованных», продуцирующих Максов Паркинсонов, а «правильно упрошенных». Чёртов малец был ходячей суперлабораторией! Положим, похитить его особой проблемой бы не было, но как заставить сотрудничать? Да никак. Но можно попробовать его подкупить…