Дневник моего исчезновения

Какой-то звук прерывает мое чтение. Хлопок с другой стороны цеха, как будто от закрывшейся двери.

Я быстро убираю дневник в рюкзак и напрягаю слух. В тишине раздается эхо шагов.

Я выглядываю из-за стола и вижу силуэт человека. Еще через секунду узнаю в нем Сагу. От волнения у меня перехватывает дыхание.

На ней полосатые лосины, грубые ботинки и пуховик. На правой руке болтается рюкзак. Розовые волосы собраны в узел на макушке.

Я поднимаю руку в знак приветствия, и Сага бежит ко мне навстречу.

– Привет, – говорит она, вся запыхавшаяся. – Я так и знала, что найду тебя здесь.

– Привет. Ты не поехала в аквапарк?

– Нет. Ненавижу бассейны. Знаешь, сколько всякой химии они там льют в воду? Чтобы убить бактерии.

– Понятия не имею.

– Вот именно. Никого это не заботит.

– А зачем им убивать бактерии?

Сага кладет рюкзак на матрас и садится рядом со мной. На ее пуховике мокрые пятна, и я понимаю, что, пока я сидел здесь, начался снег.

– Люди писают в воду. Прикинь, какая гадость!

– И тогда нужно лить химию?

– Да. Но она еще опаснее, чем моча.

Сага смотрит в потолок и что-то обдумывает. Потом добавляет:

– Прикинь, если случайно глотнешь этой воды. Это опаснее, чем радиоактивное излучение или что-то типа того. И намного гаже.

Последнее вызывает у меня смех.

Сага замолкает, выдергивает перо из дырочки в пуховике, потом еще одно и еще. Они падают на пол, как снежники за окном.

– Кстати, – протягивает она.

– Да?

– Мы встречаемся?

– Да, – отвечаю я.

Мы еще немного сидим на грязном матрасе. Сидеть вот так рядом с Сагой приятно и совсем не страшно. Словно встречаться – самая естественная вещь на свете.

В наших отношениях ничего не изменилось и одновременно изменилось все.

Сага тянется за рюкзаком и достает пакет, а из пакета предмет размером с половину картонки из-под молока.

– Что это у тебя? – интересуюсь я.

– Мое задание. Пирамида из использованных спичек.

– Красота.

Сага отмахивается.

– Ничего особенного. Я пыталась сделать пирамиду Хеопса.

Она нежно проводит рукой по поделке. Облупившийся черный лак на ее ногтях блестит в слабом свете из окон. Где-то на бетонный пол капает вода.

– Но они не склеены. Как ты это сделала?

– Связала использованной зубной нитью. Чтобы все было вторсырьем.

– Вау!

– Я еще никогда так много не чистила зубы нитью, как в последнюю неделю. У меня все десны кровоточат. Но нельзя было брать новую. Это было бы нечестно. Согласен?

Я киваю.

Наш разговор прерывает глухой стук. Я слышу голоса. Смех, крик, приближающиеся шаги. Мы инстинктивно прячемся за столом, но слишком поздно. Они нас увидели.

Винсент, Мухаммед и Альбин стремительно приближаются к нам, подобно гончим, почуявшим запах добычи. Винсент идет впереди, он всегда впереди, как вожак стаи.

Он считает себя королем Урмберга.

Подойдя, он сплевывает мерзкий коричневый снюс и скрещивает руки на груди. Прокашлявшись, он наклоняет голову и смотрит на нас.

– Нихрена себе, Йак, ты завел себе девчонку?

Мухаммед и Альбин хохочут в голос, Альбин зажигает сигарету, делает затяжку, удерживает дым во рту и потом выпускает к потолку.

Они подходят ближе, и Сага прижимается ко мне. Все мои чувства обостряются. Я чувствую холод, проникающий под куртку, запах плесени, звук дыхания Саги, слабое фыркание сигареты Альбина, когда он вдыхает дым.

– Ты мутишь с этой уродкой? – спрашивает Винсент, кивая на Сагу. – В таком разе мы тебе благодарны. Никто из нас не стал бы ее трахать, даже если бы она сама просила. Так что ты оказываешь нам услугу.

Винсент ухмыляется и продолжает:

– Черт. Прекрасная парочка. Дурочка и гомик. Такую еще поискать надо. Двое из дурдома.

Снова смех. Мухаммед ухмыляется. Альбин делает затяжку. В глазах его мелькает неуверенность.

– Нам пора, – заявляет Сага и начинает собирать вещи.

Она встает, и я вижу, что у нее дрожат руки, а на щеках появились красные пятна.

– Куда так торопиться? Мы же только что пришли.

Он тянется за пирамидой из спичек на столе, держит перед собой и морщит лоб, будто пытаясь решить сложную математическую задачку.

Например, два плюс два.

– Это еще что за хрень?

Он вертит в руках поделку, подносит к свету, трясет, словно хочет узнать, что там внутри.

– Отдай, – тянется за пирамидой Сага.

– Если скажешь, что это.

Тут Винсент замечает коробку с Эйфелевой башней на полу рядом с грязным матрасом и выпускает пирамиду из рук. Она с хрустом шлепается об пол и спички рассыпаются по мокрому бетону.

Мухаммед и Альбин неуверенно смотрят на Винсента, словно ожидая команды, а тот нагибается и берет Эйфелеву башню.

Она блестит и скрипит, когда Винсент берет ее за верхушку и начинает раскачивать.

– Только не говори, что сидел дома и строил эту хрень. Тебе, что, больше нечем заняться? Скучаешь по мамочке? Или твоя шлюха-сестра не берет тебя с собой на гулянки?

– Это Эйфелева башня, – тихо говорю я.

Винсент выпускает башню из рук. Она падает и остается лежать на боку, покореженная, но все еще целая.

Винсент поворачивается и кивает Альбину. Тот подходит и встает рядом, кидает бычок в сторону и откашливается.