Дневник моего исчезновения

Я лежу здесь в постели с деревенским парнем, который в свободное время читает автомобильные журналы на диване перед телевизором и все свое будущее видит в покупке новой мебели, качании бицепсов и поездке в Таиланд раз в году.

Так я о нем думаю. По правде говоря, я его совсем не знаю. Возможно, я приписываю ему черты, которые сама же напридумывала.

Смотрю на золотое кольцо на пальце. Снимаю его и кладу на прикроватную тумбочку. Оно легонько позвякивает.

Андреас открывает глаза и молча на меня смотрит. Потом берет за запястье и притягивает к себе. Сжимает в объятьях.

Я лежу на его руке и поглаживаю волоски у него на животе над пупком.

Не знаю, сколько мы так лежим, пока не звенит будильник.

Мы приезжаем в Эребру в районе семи. В городе темно, идет снег. Мы паркуемся перед полицейским участком.

Манфред уже на месте. Вид у него такой, словно он не спал всю ночь. Наверно, так оно и есть. Лицо бледное, волосы прилипли к голове, словно примятые шапкой.

– Привет.

Он кивает в ответ.

Я думаю о фото в мобильном Петера. Чувствую себя виноватой в том, что провела ночь в постели Андреаса, вместо того чтобы помогать Манфреду с расследованием.

Через десять минут появляются остальные, и мы идем в помещение для допросов.

Сванте и Сюзетта-жесткая-хватка будут вести допрос. Сегодня ногти у нее ядовито-зеленые, украшенные по краям блестящими стразами.

Мы с Манфредом и Андреасом будем сидеть в соседней комнате и наблюдать за допросом сквозь зеркальное стекло.

К нашему всеобщему удивлению, Стефан, после того, как ему сообщили, в чем его подозревают, заявил, что не нуждается в адвокате, потому что «невиновен на сто процентов».

Атмосфера напряженная. Мы все надеемся, что сегодня все разрешится и мы узнаем, кто же убил Азру и Нермину.

Вид у допрашиваемого потерянный. Он смотрит по сторонам, задерживает взгляд на зеркале, и, хотя я знаю, что ему нас не видно, мне все равно становится не по себе.

На нем черные спортивные штаны с белым кантом и джинсовая рубашка, застегнутая не на те пуговицы. Один край висит выше другого. Сванте зажигает лампу, и Стефан прикрывает глаза рукой.

В комнату входят Сванте и Сюзетта. Сюзетта горбится, возможно, у нее проблемы со спиной.

Все садятся. Сванте включает запись и бормочет формальности.

Стефан сидит неподвижно, опустив голову и положив руки на колени. Взгляд его прикован к крышке стола.

– Помимо всего прочего, мы хотим поговорить с вами сегодня о том, что случилось в приюте для беженцев в 1993 и 1994 годах, – начинает Сванте.

– Так вот оно что, – бормочет Стефан и трет глаза. – Вы посадили меня в тюрягу, чтобы обсудить мою работу плотником?

Сванте игнорирует этот комментарий, но Сюзетта мягко поправляет:

– Задержали, а не посадили в тюрьму.

– Неважно. Я сказал, что забыл, что там работал. Я уже это говорил. Черт… Это безумие какое-то. Вы хоть представляете, что вы творите? Каково моей семье выносить все это? Вы хоть…

Он замолкает на середине фразы.

Сванте откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и разглядывает Стефана. Потом медленно спрашивает:

– Почему вы прекратили там работать?

Стефан поднимает глаза к потолку. Пожимает плечами.

– У них больше заказов не было.

Сюзетта наклоняется вперед:

– Стефан, будет проще, если вы будете с нами сотрудничать. Мы не хотим навредить вам или вашей семье, мы только хотим узнать, что произошло в ту зиму.

– Ничего. Ничего не произошло. Я там подрабатывал, а потом перестал.

– Что вы думали о беженцах? – спрашивает Сванте.

– Что думал? Ничего я о них не думал.

– Думали ли вы, что это хорошо, что Урмберг приютил беженцев? – спрашивает Сванте, наклоняясь вперед.

Стефан качает головой.

– Я вижу, что вы качаете головой, – говорит Сюзетта, – пожалуйста, ответьте словами.

Она кивает на микрофон, свисающий с потолка.

– Нет, – отвечает Стефан. – Разумеется, я так не думал. Мне это не нравилось. Но лично против беженцев я ничего не имел. Ничего личного. Не знаю, как объяснить. Просто считал, что лучше бы им поселиться в другом месте.

Сванте чешет свою бороду.

– И вы не водили близкого знакомства с некоторыми из них? Например, с Азрой и Нерминой Малкоц?

Стефан трясет головой.

– Отвечайте словами, – повторяет Сюзетта.

– Нет, не водил. Я вообще никого из них не знал.

– А зачем вы тогда за ними шпионили? – спрашивает Сванте.

Тон голоса нейтральный, вопрос задан как бы невзначай, словно Сванте не придает этому особого значения, просто ему любопытно услышать ответ.

– Я ни за кем не шпионил.

Стефан закрывает лицо руками и всхлипывает.

– Черт! – бормочет он. – Вы испортили мне жизнь! Понимаете?

Сюзетта наклоняется вперед, накрывает руку Стефана своей, словно проверяет, как долго ей удастся играть в игру «хороший-плохой полицейский», пока Стефан ее не просечет.

Стефан не реагирует.