Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

Судья выслушивала все очень внимательно, но было видно, что ей все это до лампочки.

А вчера приезжал опер Климов, пытался меня убедить, что ради государственных интересов я должен признать свою вину и дать показания на «бандитов», как организаторов преступления. «Вор должен сидеть в тюрьме» – так он озвучил позицию, которая прозвучала в выступлении премьера. Тогда я смогу выйти на свободу, а может даже и больше, они прекратят дело в отношении меня. Не знаю, кто подсунул эту фразу руководству? Или это такая политика? Хотя бы вспомнили, к чему и когда это было сказано. Ведь она прозвучала после того, как Жиглов подбросил кошелек карманнику, и на возмущение Шарапова, что нельзя фальсифицировать доказательства, Жиглов и произнес эту фразу. Получается так, что руководство не только одобряет, но призывает к фальсификации доказательств по уголовным делам.

Похоже, что бригада получила карт-бланш на незаконные методы ведения следствия и в полной мере этим пользуются. Поэтому у них и нет никакого чувства страха за содеянное, от этого у них и уверенность в своей безнаказанности, которая меня так и удивляла. Как же можно говорить о презумпции невиновности и тут же повторять эту фразу. Как можно совмещать эти два понятия? И суд решает уголовные дела, исходя из таких позиций. К чему это может привести? Кто дал им право определять еще до рассмотрения дела, преступник этот человек или нет, если его вина не доказана. Получается так, что опер или следак, а вернее их руководство, и определяют «кому подбросить кошелек».

Не стал я с ним разговаривать, мразь он, и даже этого не понимает, считает себя порядочным, а гнилье так и прет из него.

19 декабря 2010 года (воскресенье)

Нахожусь пока в больнице, камеру еще ремонтируют. Тут можно жить, только телевизора не хватает, зато есть другое преимущество, как говорится: «Нет худа, без добра». Наши сокамерники, Андрей и Максим, уже уехали, остались мы с Женей вдвоем. Написал статью на тему «Вор должен сидеть в тюрьме». Вопрос, как бы ее опубликовать. В Питере появились статьи в отношении меня, положительные. Хорошо бы привлечь больше внимания, особенно центральных газет. Следствие боится публичности, тут чистая фальсификация. Тогда можно бороться.

21 декабря 2010 года (вторник)

Вчера вернули в спецблок, опять в 625 камеру. Там отремонтировали туалет, теперь уже, надеюсь, течь не будет. «Хата» пустая, и ее надо приводить в порядок. Холодно, обогревателями не разрешают пользоваться, якобы, у них старая проводка. Когда была жара, вентиляторами пользоваться можно было, а теперь холодно, но обогревателями нельзя. Очень интересная позиция у администрации. Мне купили обогреватель, но его отобрали и поместили в каптерку. Чтобы не пищал, дали телевизор. Правда показывает он очень плохо, и его надо чем-то настраивать. Но хоть что-то смотреть и слушать можно. Мы уже закаленные в жару, теперь нас испытывают холодом. Все нормально, старик, все в порядке.

Сегодня должен прийти адвокат, может принесет что-нибудь новенькое, хотя вряд ли. Как я понимаю, следствие надеется проскочить с нашим делом, так же как и с остальными, чтобы суд закрыл глаза на всю фальсификацию. Нужен шум, большой шум, с привлечением общественности, прессы, чтобы заставить Генпрокуратуру провести проверку по делу. Вся липа по делу лежит на поверхности, они даже прятать ее не пытались. На все мои заявления нет ответов.

25 декабря 2010 года (Суббота)

Все без изменений. Никаких ответов и никаких проверок, Генпрокуратура молчит, как будто никаких заявлений не получала. Опять пропал адвокат, статья готова, а толку мало. Жду.

29 декабря 2010 года (Среда)

Все без изменений. Адвокат пропал, повторяется старая история. Никакой связи, что делается на воле, что происходит? Самое интересное, что адвокат пропал после того, как я передал ему две статьи. Что ж будем ждать, я этому уже научился.

1 января 2011 года (Суббота)

Итак, я встретил Новый год в тюрьме. Судьба – злодейка, никогда не думал, что так может со мной случиться. Накануне Нового года раздавали передачи, и я ждал, что получу. Заказал еще и в ларьке продукты. Заходил зам. начальника, и я выяснял, есть ли мне передача. Он подтвердил, что есть. Но так получилось, что нам ничего не дали, и мы на Новый год оказались совсем без продуктов. Остался хвостик колбаски и зефир в шоколаде. Гуляем. Но прямо перед Новым годом нам занесли передачу, это скинулись с других камер: рыбу, шоколад, сыр. В порядке исключения разрешили передать. Тюремное братство! Вот так. Так что стол состоял из рыбы, колбасы и сыра. Телевизор разрешили смотреть до часу ночи. Мы с Жекой попили чай и завалились спать. Так я встретил Новый год.