Дневник Натальи

Он сверлил меня круглыми черными глазами. Страшно мне. Когда выпустят? Я сейчас закричу. Но они не выпустят меня, если я закричу. Терпи, терпи, Наталья.

— Бывают ли у вас, — он сделал паузу, — бывают ли у вас сексуальные фантазии?

— Нет, — сказала я.

— А вообще фантазии? Сны? Представления?

— Нет, — наврала я, — сплю как убитая.

— Как вам живется в семье?

— Я что, обязана отвечать на этот вопрос? — спросила я.

— Нет, — сказал он спокойно, — но я думал, что вам самой хочется поговорить об этом.

— Я не очень люблю разговаривать с незнакомыми людьми на подобные темы.

— Понимаю вас, — кивнул он, — конечно, конечно. Но если вы не хотите о семье, давайте…

— Давайте не будем, — попросила я.

— Давайте, — согласился он, — я могу предложить вам попринимать кое-что… Но на один вопрос я все же попрошу вас ответить…

— Хорошо, — сказала я.

— Думаете ли вы о смерти, и если думаете — то кажется ли вам, что смерть была бы для вас…

Он на секунду запнулся, словно подыскивая слово.

— Выходом? — спросила я.

— Ну, если хотите, то да, выходом.

И тут я поняла, что нельзя говорить правду — совсем нельзя!

— Нет, — сказала я, — никаких таких глупостей я не думаю. Никогда.

Он облегченно усмехнулся. Достал из кармашка рецепт, что-то на нем нацарапал, приоткрыл дверь в коридор, и тут же появились Нюра с Яном. Он протянул Яну рецепт, а Нюре сказал:

— Побеседовали мы с вашей матушкой. Ей нужна спокойная домашняя обстановка.

Она вспыхнула и разозлилась.

— Советую ей несколько дней побыть дома, не волноваться, не выезжать никуда и ни с кем посторонним не встречаться.

У меня было ощущение, что он чего-то недоговаривает, но вот — чего? Он пожал нам руки, нахмурился и быстро ушел. Вернулись домой на сиамце. Я прошла в свою комнату и сразу легла. Тролль завилял хвостом, но не поднялся мне навстречу. Что с ним? Нюра принесла мне таблетку и стакан воды. Ну уж дудки! Откуда я знаю, что это за таблетка? Все что угодно может быть! Нюра стояла надо мной в ожидании, брови сведены. Я положила таблетку под язык.

— Запей, — сказала она.

Я сделала вид, что глотнула. Она мне поверила и ушла. Кончаю записывать, голова.

4 июля . Боюсь, что мне что-то подмешивают в еду. Все время хочется спать. Вчера Нюра была целый день дома и сторожила меня. Сделала мне бутерброд и сварила манную кашу. Каша подгорела, готовить она не умеет. Я виновата — не научила. Я сказала, что хочу позвонить Адочке. Она сказала: «Звони», но осталась стоять в столовой, где у нас телефон.

Никому я не собиралась звонить! Какие теперь подруги, зачем и откуда? Пришлось сделать вид, что набираю, а там занято. И вдруг мне пришла в голову другая мысль. Я позвонила в мастерскую. Подошла женщина. Я знала почему-то, что подойдет эта женщина, хотя раньше Феликс терпеть не мог, чтобы посторонние торчали в мастерской. На всякий случай изменила голос, это я умею.

— Будьте добры Феликса Алексеевича, — сказала я.

— Он занят, — сказала она.

— Занят? — удивилась я.

Нюра подскочила и хотела нажать на рычаг, я не дала.

— Пожалуйста, передайте ему, что звонила жена, — сказала я уже своим голосом и бросила трубку.

— Зачем тебе отец? — прошипела Нюра. — Мало тебе нас с Яном?

— Когда-то, — сказала я, — мы с твоим отцом составили завещание. Я хочу внести в него кое-какие изменения.

Она странно посмотрела на меня. Поверила! Я, кажется, додумалась до чего-то стоящего! Это отличный ход! Деньги! Заманить Феликса деньгами! Добром все равно ничего не получится, можно только силой или хитростью. Или страхом. Сделаю все, что смогу. Вечером опять обманула Нюру с таблеткой. Выбросила в уборную, спустила воду. В девять она ушла, сказала, что ненадолго, и закрыла дверь на ключ. Я не могу выйти, моего ключа нигде нет. Терпи, Наталья, терпи! Они с тобой не справятся. Завтра я покажу ей, как меня запирать!

Мне, кстати, вот что приходит в голову: для того чтобы добиваться своего, нужно быть хорошо одетой и хорошо выглядеть, а у меня ничего нет. Все сносилось. И сама вся — в морщинах. По телевизору недавно показали, что морщины можно убрать с помощью лазера. Это очень дорого, но есть места, где это делают. Если бы мне вернуть мою молодость и мое лицо! Денег нет, это страшно. И носить нечего. Пересмотрела свой гардероб — ужасно. Раньше я не обращала на это такого внимания. Почему сейчас? Неужели эта история со старухой Антониной и мальчишкой?

Ян пришел вечером, Нюры еще не было. Я лежала с Троллем у себя. Ян заглянул и спросил, где Нюра. Мне захотелось сказать ему что-то очень насмешливое, но я испугалась. Я боюсь их всех, и Нюру боюсь, которая меня заперла. Надо сделать вид, что я ничего не заметила, или высмеять ее. Терпи, Наталья.

5 июля. Феликс позвонил и спросил, что случилось. Значит, эта его дамочка ему передала. Я сказала, что решила продать дачу. Он почти взвизгнул. Нервишки, старенький уже!

— Как дачу? — удивился он. — Ты же не собиралась?

— Я передумала, — сказала я, — но если ты хочешь, ты можешь мне помочь в этом. И тогда я, конечно, отдам тебе часть денег. Процент отдам, как агенту.