Дневник невестки

– Что сидишь как лахудра? Пойди причешись. Заплети косичку.

Роза погладила меня по плечику все тем же твердым успокаивающим жестом и сказала:

– Девочка у нас скоро ноги протянет.

Из парка доносилась музыка. В субботу там всегда была дискотека, с обеда оркестр играл вальсы для пенсионеров, а вечером на площадку приходил молодняк.

– Когда у меня Лева родился, – припомнила Роза, – ох, как мне было тяжело… Ношу его вот тут, по саду, качаю… Он орет… А в парке музыка играет. И все идут на танцы, а я ношу. И так мне было непонятно в двадцать лет: как же так! Все идут на танцы, а я не иду!

– Я наплясалась выше крыши, – говорю, – четыре года с этой дискотеки не вылезала.

– Заплети косичку, – повторила мама.

– Пойди поешь, – позвала свекровь.

Роза Михална укатила коляску в тенек под старую грушу, и я оставила там сына. Действительно, нужно было поесть, тем более что лапша, точнее чихиртма, была превосходная.

За столом было весело. Мой муж развлекал родственников анекдотами про нашу Боевую старушку.

– …посмотрели мы с ней Бородинскую панораму, а потом она говорит: «Сейчас я отведу тебя в настоящий ресторан». И мы пошли с ней в «Прагу». Марья Ивановна там заказала кучу всякой еды. Я помню, было мясо в горшочках, какие-то биточки, бутерброды с икрой, шампанское, десерт…

– Еще и десерт!

– Но как же! Марья Ивановна не могла отобедать в «Праге» и не попробовать фирменный десерт! Она заплатила по счету двадцать пять рублей…

– …а зарплата тогда была сто двадцать, – напомнила Роза Михална.

– Марья Ивановна заплатила четвертной – и глазом не моргнула. И рупь еще оставила на чай. Мы промотали с ней в Москве кучу денег. Стояли там в каких-то очередях, и она там со всеми знакомилась, и всем рассказывала, что ездила на встречу с однополчанами. Мы чуть не опоздали к поезду. Я бежал впереди к вагону, она неслась за мной, толстуха с двумя сумками… А на шее у нее как бусы висели рулоны туалетной бумаги.

– Туалетная бумага… – усмехнулась Роза Михална. – Это был жуткий дефицит.

– Какая прелесть! – зааплодировала мама. – Какая чудесная женщина! Царство небесное Марье Ивановне!

Бабуля аккуратно посмеивалась вместе со всеми, хотя при жизни Боевой старушки она ее не любила. И Марья Ивановна тоже считала Бабулю нерусской. Они никогда бы не согласились добровольно породниться и никогда не стали бы дружить, слишком разными были наши старухи. Но в том и фокус, что в детской коляске под старой грушей спал мой сын, и в нем преспокойно смешалась кровь и одной и другой.

Чудесно спал ребенок – на свежем воздухе, в тенечке, я даже удивилась: он никогда не спал так долго, и я уже не знала, куда себя пристроить. Пошла к вольерам. Собаки тоже были сонные от жары, они раскидали по земле свои черные туши и лежали, как мертвые, только щенки подходили к решетке и потягивались.

Свекровь мне вынесла за летний столик чай с молоком и снова начала внедрять, что долго я не протяну, что от меня через полгода ничего не останется, что я сорву иммунитет…

– Пойди, поспи, – она мне раза три сказала.

И мама снова:

– Заплети косичку! Заплети косичку!

Наверно, нужно было пользоваться возможностью и причесаться, и косу заплести, и привести свою бледную рожу в порядок… Но вместо этого я почему-то вдруг достала из коляски своего ребенка и присела с ним в кресло. Роза Михална мой юмор не поняла.

– Спит мальчик! – она шептала строго. – Что ты в него вцепилась?

– Спасибо за чаек, – я ей ответила. – Огромное!

– Как знаешь, деточка… – Она обиделась. – Как знаешь…

На газоне вертелась автоматическая поливалка, у Розы всегда были самые новые приспособления для сада. Эта система разбрызгивала струи по кругу, и вода доставала и траву, и виноград. Он еще не поспел, но сверкало все это под солнцем очень красиво – и гроздья, и листья, и капли воды. Я наклонила голову немножко вбок и увидела радугу. Сижу, смотрю на эту радугу, губами осторожно трогаю макушку спящего ребенка и ни о чем вообще не думаю. Такая тишина была в моей душе, которая с тех пор ни разу не повторилась.

Меня никто не беспокоил, только Бабуля пару раз прокряхтела: «Да что ж он голову не держит?», «Что ж он голову не держит?», но Роза быстро упаковала ее обратно за стол. «Тортик, мама, у нас отличный тортик…»

19. Старая груша

Деньги нужно тратить легко и со вкусом, пока в тебя не бабахнул снаряд.

Семья Бабули была вполне благополучной по советским меркам, и даже отец у нее вернулся с фронта живым. Правда, без руки, все-таки стратегия «не высовывайся» стопроцентной гарантии не дает. Он был санитаром, ему оторвало руку, когда он выносил раненого с поля боя. С его возвращением связана одна интересная история, которую Бабуля за тортиком и рассказала. А я подслушала в распахнутую дверь.