Дневникъ паломника

Въ заключеніе сообщались германскія пословицы и «Идіотизмы», подъ которыми на всѣхъ языкахъ подразумѣваются повидимому «фразы для идіотовъ»: — «Не сули журавля въ небѣ, а дай синицу въ руки». — «Время приноситъ розы». — «Орелъ не ловитъ мухъ». — «Не покупай кошку въ мѣшкѣ», — точно есть цѣлый классъ людей, которые покупаютъ кошекъ именно такимъ способомъ, чѣмъ и пользуются недобросовѣстные продавцы, подсовывая кошекъ плохого качества.

Перелистовавъ эту галиматью, я не нашелъ ни словечка насчетъ «Savoury». Въ главѣ «пища и питье» попались «ежевика», «фиги», «ирга» (что это такое — не знаю; никогда не слыхалъ о такомъ кушаньѣ), «каштаны» и тому подобныя вещи, которыхъ врядъ-ли это потребуетъ даже у себя на родинѣ. Были тутъ масло и уксусъ, перецъ, соль и горчица, но того, съ чѣмъ ихъ ѣдятъ, не было. Я могъ бы спросить крутыхъ яицъ или порцію ветчины, но я не хотѣлъ крутыхъ яицъ или порцію ветчины. Я хотѣлъ яичницу съ зеленью, а объ этомъ блюдѣ авторы «Маленькаго карманнаго гида» очевидно никогда не слыхали.

По возвращеніи въ Англію я пробѣжалъ, изъ любопытства, три или четыре «Книги разговоровъ» или «Англо-нѣмецкихъ діалоговъ», предназначенныя для того, чтобы облегчить англійскому путешественнику объясненія съ нѣмцами, и пришелъ къ заключенію, что та, которой я пользовался, дѣльнѣе и практичнѣе всѣхъ.

Потерявъ всякую надежду столковаться съ лакеемъ, мы предоставили ему дѣйствовать, какъ знаетъ, а сами положились на милость Провидѣнія. Десять минутъ спустя передъ нами дымилась горячая яичница съ клубничнымъ вареньемъ, густо посыпанная сахаромъ. Мы набухали въ нее перца и соли, стараясь заглушить сладкій вкусъ, но вышло все-таки не особенно хорошо.

Позавтракавъ, мы обратились къ росписанію поѣздовъ, посмотрѣть, когда идетъ поѣздъ въ Оберъ-Аммергау. Я нашелъ одинъ, отходившій въ 3 ч. 10 м. Повидимому, это былъ прекрасный поѣздъ; онъ нигдѣ не останавливался и желѣзнодорожное начальство очевидно гордилось имъ, такъ какъ напечатало о немъ жирнымъ шрифтомъ. Мы рѣшились съ своей стороны оказать ему уваженіе.

Чтобы скоротать время, мы пошли бродить по городу.

Мюнхенъ красивый, опрятный, большой городъ; въ немъ много прекрасныхъ улицъ и пышныхъ зданій, но несмотря на это и на стосемидесятитысячное населеніе, отъ него вѣетъ тишиной и захолустьемъ. Торговля идетъ не бойко на его широкихъ улицахъ, и покупатели рѣдко заглядываютъ въ элегантные магазины. Впрочемъ, на этотъ разъ онъ глядѣлъ оживленнѣе, по случаю воскреснаго дня. На улицахъ толпились горожане и поселяне въ праздничныхъ платьяхъ, среди которыхъ живописно выдѣлялись старинные средневѣковые костюмы южныхъ крестьянъ. Мода, въ своей безпощадной войнѣ противъ разнообразія и своеобразія формъ и красокъ, потерпѣла постыдное пораженіе въ горахъ Баваріи. До сихъ поръ, въ праздничный день, широкоплечій, загорѣлый пастухъ Оберланда надѣваетъ, поверхъ бѣлоснѣжной рубашки, куртку, обшитую зеленымъ шнуркомъ, стягиваетъ кушакомъ у таліи короткіе штаны, нахлобучиваетъ на длинные кудри высокую шляпу съ перомъ, и обувъ на босу ногу огромные башмаки, отправляется въ своей Гретхенъ.

Она, какъ вы сами понимаете, тоже принарядилась въ ожиданіи его; и стоя подъ навѣсомъ широкой кровли деревяннаго домика, представляетъ очень милую картинку въ старомъ вкусѣ. Она также предпочитаетъ національный зеленый цвѣтъ, но на этомъ фонѣ выдѣляются и красныя ленты, развѣвающіяся по вѣтру, а изъ подъ расшитой деревенской юбки выглядываетъ свѣтлая городская. Пышная грудь затянута въ крѣпкій темный корсетъ, широкія плечи окутаны бѣлоснѣжнѣйшимъ платкомъ. Рукава тоже бѣлые, очень широкіе, и походятъ на сложенныя крылья. Надъ пышными льняными волосами задорно примостилась круглая зеленая шапочка. Пряжки на башмакахъ и большіе глаза на миловидномъ личикѣ такъ и блестятъ. Глядя на нее, вы бы не прочь помѣняться мѣстами съ Гансомъ на этотъ день.

Они спускаются въ городъ, рука объ руку, напоминая нѣсколько китайскихъ пастушковъ — только очень солидныхъ китайскихъ пастушковъ. Прохожіе оборачиваются и провожаютъ ихъ глазами. Они точно выскочили изъ книжки съ картинами, одной изъ тѣхъ книжекъ, которыя мы такъ охотно разсматривали въ тѣ дни, когда міръ былъ гораздо больше, гораздо реальнѣе и гораздо интереснѣе, чѣмъ нынѣ.

Мюнхенъ и его окрестности каждое воскресенье обмѣниваются своими обитателями. Утромъ, поѣзда, нагруженные крестьянами и горцами, одинъ за другимъ прибываютъ въ городъ, а изъ города одинъ за другимъ отходятъ поѣзда, нагруженные добрыми и недобрыми горожанами, желающими провести день въ рощахъ, долинахъ, надъ озеромъ или въ горахъ.

Раза два мы заглядывали въ пивныя — не въ шикарные рестораны, набитые туристами и мюнхенскими франтами, а въ простыя, низенькія закоптѣлыя пивныя, гдѣ можно наблюдать жизнь народа.