Дневникъ паломника

— Они загромождаютъ балконы и ступени домовъ, поднимаются на ципочки, стараясь взглянуть на Христа; лѣзутъ другъ другу на плечи, чтобы кинуть Ему какую нибудь остроту. Они непочтительно подшучиваютъ надъ своими священниками. Каждый отдѣльный актеръ, мужчина, женщина или ребенокъ въ этихъ сценахъ играютъ, — въ полной гармоніи со всѣми остальными.

— Изъ главныхъ актеровъ Майеръ, кроткій, но вмѣстѣ съ тѣмъ царственный Христосъ; бургомистръ Лангъ, суровый, мстительный первосвященникъ; его дочь Роза, — нѣжная сладкогласная Марія; Рендль, достойный сановитый Пилатъ; Петеръ Рендль, возлюбленный Іоаннъ, съ прекраснѣйшимъ, чистѣйшимъ лицомъ, какое я когда либо видалъ у мужчины; старый Петеръ Рендль, грубый, любящій, малодушный другъ, Петръ; Руцъ, начальникъ хора (хлопотливая должность, могу васъ увѣрить), и Амалія Демлеръ, Магдалина, — превыше всякихъ похвалъ. Эти простые крестьяне… Опять эти бабы подслушиваютъ! — восклицаю я внезапно, и останавливаюсь, прислушиваясь къ звукамъ, раздающимся изъ сосѣдней комнаты. — Хоть бы ушли куда нибудь! совсѣмъ разстроили мнѣ нервы!

— Да полно вамъ, — говорить Б. — Это старыя почтенныя леди. Я встрѣтилъ ихъ вчера на лѣстницѣ. Совершенно безвредныя старушки.

— Почемъ знать?… — отвѣчалъ я. — Мы вѣдь одни одинешеньки. Почти вся деревня въ театрѣ. Жаль что у насъ нѣтъ хоть собаки.

Б. успокоиваетъ меня и я продолжаю.

— Простые крестьяне съумѣли изобразить нѣкоторыя изъ величайшихъ фигуръ въ исторіи міра съ такимъ спокойнымъ достоинствомъ и значительностью, какихъ только можно было ожидать отъ самихъ оригиналовъ. Должно быть въ характерѣ этихъ горцевъ есть какое-то врожденное благородство. Они нигдѣ не могли перенять эту манеру au grand seigneur, которой проникнуты ихъ роли.

— Единственная плохо сыгранная роль — роль Іуды. Достойный фермеръ, пытавшійся изобразить его, очевидно недостаточно знакомъ съ пріемами и образомъ дѣйствія дурныхъ людей, или недостаточно опытенъ въ этомъ отношеніи. Повидимому ни одна черта въ его характерѣ не согласуется съ испорченностью, которую онъ долженъ понять и изобразить. Его старанія быть негодяемъ просто раздражали меня. Можетъ быть это только тщеславіе, — но мнѣ кажется, что я бы лучше изобразилъ предателя.

— Да, да — продолжалъ я, переведя духъ, — онъ совсѣмъ, совсѣмъ невѣрно сыгралъ свою роль. Настоящій негодяй смотритъ совершенно иначе. Я знаю, какъ онъ долженъ дѣйствовать. Мой инстинктъ подсказываетъ мнѣ.

— Этотъ актеръ очевидно ни аза не смыслитъ въ мошенничествѣ. Я готовъ отправиться къ нему и научить его. Я чувствую, что есть извѣстные оттѣнки, извѣстныя мелочи, въ которыхъ сказывается натура мошенника и которые превратили бы его деревяннаго Іуду въ живое лицо. Но его исполненіе было не убѣдительно и его Іуда возбуждалъ скорѣе смѣхъ, чѣмъ дрожь.

— Всѣ остальные, отъ Майера до осла, казались созданными для своихъ ролей, какъ ноты къ мелодіи великаго маэстро. Профессіональный актеръ сошелъ бы съ ума отъ зависти, глядя на нихъ.

— Да, это настоящіе актеры, — бормочетъ Б., — всѣ, вся деревня; и они живутъ счастливо въ своей долинѣ, и не пытаются перерѣзать другъ друга. Это удивительно!

Въ эту минуту раздается рѣзкій стукъ въ дверь, которая отдѣляетъ нашу комнату отъ помѣщенія сосѣдокъ-дамъ. Мы вздрагиваемъ, блѣднѣемъ и смотримъ другъ на друга. Б. первый овладѣваетъ собою. Устранивъ, сильнымъ напряженіемъ воли, всякій слѣдъ нервической дрожи изъ своего голоса, онъ спрашиваетъ удивительно спокойнымъ тономъ:

— Что такое? что нужно?

— Вы еще въ постели? — раздается голосъ по ту сторону двери.

— Да, — отвѣчаетъ Б., — а что?

— О! намъ очень совѣстно безпокоить васъ, но не можете ли вы встать? Мы не можемъ сойти внизъ иначе, какъ черезъ вашу комнату. Тутъ только одна дверь. Мы ждемъ два часа, а нашъ поѣздъ уходитъ въ три.

О, Господи! Такъ вотъ почему бѣдныя старушки возились у двери и перепугали насъ на смерть.

— Сейчасъ мы встанемъ. Жаль, что вы не сказали раньше.

Пятница 30 или суббота 31. Не знаю навѣрно, что именно

Тревоги агента по части туристовъ. — Его взгляды на туристовъ. — Англичанка за границей. — И дома. — Самый безобразный соборъ въ Европѣ. — Старые и новые мастера. — Нѣмецкій оркестръ. — «Bier Garten». — Женщина, которая не вскружитъ голову мужчинѣ. — Обѣдъ подъ музыку. — Почему нужно закрывать свои кружки.

Я думаю, что сегодня суббота. Б. увѣряетъ — пятница; но я положительно увѣренъ, что три раза бралъ утреннія ванны съ тѣхъ поръ, какъ мы оставили Оберъ-Аммергау, а мы уѣхали оттуда въ среду утромъ. Если сегодня пятница, то значитъ я взялъ двѣ утреннія ванны въ одинъ день. Во всякомъ случаѣ завтра мы рѣшимъ этотъ вопросъ: увидимъ, будутъ ли открыты лавки.

Мы ѣхали изъ Оберъ-Аммергау съ агентомъ по части туристовъ и онъ разсказывалъ мнѣ о своихъ тревогахъ. Повидимому агентъ по части туристовъ такой же человѣкъ, какъ и всѣ, и имѣетъ такія же чувства, какъ мы. Мнѣ и въ голову не приходило это раньше. Я сказалъ ему объ этомъ.