Дневник пани Ганки

Обо всем узнала вчера утром. Когда позвонила Роберту после ухода Яцека, то услышала какой-то совершенно незнакомый голос. Я отложила трубку, что было абсолютно естественно. Однако стоило мне через несколько минут снова поднять ее, как поняла, что нас не рассоединили. Поскольку у меня было срочное дело с Тулей Вощевской, я рассердилась, ведь совсем не желала, чтобы аппарат мой оставался подключен к аппарату Роберта. Это продолжалось не меньше получаса, и только потом я сумела соединиться с Тулей. А еще минут через пять заявились некие два господинчика. Тут бедлам, тетка уезжает, а они показывают мне какие-то документы и начинают выпытывать, я ли телефонировала на номер пана Роберта Тоннора. Естественно, я категорически отрицала это. Я была напугана. Тогда они заявили, что все домашние должны быть немедленно допрошены, потому что кто-то с моего аппарата телефонировал пану Тоннору. У меня не было другого выхода, пришлось признаться, что это была я. В конце концов, телефон – вещь обычная. Телефонируют многим людям, с коими нас ничто не связывает, незнакомым и тем, с которыми нет никаких дел.

Тогда они попросили меня одеться и поехать с ними. Когда я сказала, что у меня нет времени, старший из них ухмыльнулся и спокойнейшим тоном произнес:

– В таком случае нам придется арестовать вас.

Я помертвела. Арестовать меня?!

– Вы с ума сошли?! Я жена советника Яцека Реновицкого.

– Даже если бы вы были женой самого пана министра, это ничем не помогло бы. Даю вам пять минут на то, чтобы одеться.

Я хотела позвонить Яцеку, просить о помощи, но они не позволили. Если бы не мои только что накрашенные глаза, я бы расплакалась.

– За что… за что вы меня арестовываете? Что я сделала плохого?!..

– Мы вас вовсе не арестовываем. Вы всего лишь должны дать показания. И прошу поспешить.

И что мне было делать? Я поехала с ними, чуть живая от ужаса. Немного успокоилась, лишь когда сообразила, что привезли меня в бюро полковника Корчинского. Тогда-то я уже поняла, что ничего плохого они мне не сделают. Но полковника не было. Меня ввели в другой кабинет, и там я была принята тем его другом, с которым недавно познакомилась. Он был в мундире майора. Поздоровался со мной чрезвычайно холодно. Спросил сурово:

– Как давно вы знаете Альфреда Валло?

Я сделала большие глаза:

– Валло? Я не знаю такого человека.

– Это не имеет значения. Как давно вы знаете Тоннора?

На всякий случай сказала:

– Его я тоже не знаю… Вернее, едва знаю.

Майор нахмурился:

– Предупреждаю, что вам следует говорить правду. Человек, о котором я вас спрашиваю, чрезвычайно опасный шпион. Меня мало касаются ваши интимные дела. Однако вы должны как можно точнее отвечать на вопросы, которые я вам задам. Итак: как долго вы знакомы с ним?

– Боже мой! Я познакомилась с ним в начале этого месяца.

– Где?

Я ведь не могла рассказать ему всей той истории с Гальшкой, потому ответила:

– Сейчас уже и не вспомню… Кажется, в каком-то ресторане или кафе. Я тогда познакомилась с несколькими людьми, а кроме прочих – с паном Тоннором.

– Кто вас с ним познакомил?

С каким удовольствием я втянула бы во все это Гальшку. Пусть бы и она развлеклась, как я. Потому что все это по ее вине. Кто бы мог подумать, что Роберт окажется шпионом? Страшные люди. Как же они умеют маскироваться.

– Совершенно не могу вспомнить, – уверила я майора. – Должно быть, это сделал кто-то при случае.

– Знал ли Тоннор вашего мужа?

– Ах, боже сохрани!

– Как часто вы его проведывали?

– Почти никогда. Сколько же? Может, раза два в жизни…

Майор взглянул на меня с явным недоверием:

– Прошу прощения. Вы должны говорить нам чистую правду. Если окажется, что вы действительно понятия не имели о том, кто такой Тоннор на самом деле, о ваших показаниях никто не узнает. Как часто вы бывали у него?

– Н-н-ну… Несколько раз.

– Бывал ли и он у вас?

– Боже сохрани!

– Пан Тоннор разговаривал с вами о делах вашего мужа? Знал ли вообще, какое положение занимает Реновицкий в министерстве?

– Он нисколько этим не интересовался.

– Вы это говорите с полной уверенностью?

– С абсолютной, – подтвердила я. – Мы никогда не беседовали о политике или чем-то подобном, о том, что могло бы стать занимательным для шпиона. Мне такие вещи не интересны. Конечно, я и понятия не имела, что он шпион. Он производил впечатление очень воспитанного и порядочного человека. Мне и сейчас непросто поверить, что он был шпионом. Я знала, что у него экспортное предприятие – а может, и импортное, размещалось на Электоральной.

Майор кивнул:

– Это предприятие было создано, чтобы замаскировать его роль. Когда в последний раз вы видели Тоннора?

– Кажется, вчера.

– В котором часу?

– Вечером, между пятью и семью.

Майор нажал на кнопку, и на пороге, к моему удивлению, появился тот отвратительный господинчик, которого я видела в молочной лавке в Жолибоже. Он не сказал ни слова, только посмотрел на меня и кивнул.

Майор движением руки приказал ему выйти и взглянул на меня как-то ласковей.