Дневник пани Ганки

Но, несмотря на все это, я ни на миг не задумывалась над тем, чтобы оставить все дело Яцеку, отказавшись от собственного расследования. После сегодняшнего своего посещения полковника Корчинского я еще больше уверилась в своей способности все решить куда лучше Яцека. Однако меня беспокоит отсутствие звонка от дяди Альбина. Эта рыжая выдра может так заморочить ему голову, что он позабудет о том, зачем с ней познакомился. Он, конечно, патентованный дамский угодник, но самый ловкий в таких делах мужчина перед лицом любой красотки становится безоружным ягненком. Нужно только уметь с ними управляться. А уж англичанка эта наверняка в семи водах выкупана.

Одного я не могу понять, отчего она оставила Яцека так быстро после свадьбы? Он же действительно чудесный и для любой женщины оказался бы прекрасной партией.

Вечером мы принимали на обеде с десяток гостей. Все удалось замечательно. Тото, этот заправский гурман, сказал, что такой корейки из серны он не ел никогда в жизни. Крем из каштанов тоже был превосходным. Только мадеру никто не отметил, хотя она-то была несравнимо лучше, чем на последнем обеде у министра. Не стоило клянчить ее у мамы.

Около двенадцати они наконец-то разошлись, и я могу теперь спокойно описать впечатления о прошедшем дне. В спальне у Яцека сидит тетка Магдалена и мучает его какими-то рассказами. Мне она не так уже сегодня и неприятна, потому что прием и вправду удался. Как я рада, что Яцек теперь в Варшаве. Я сказала Тото, что отныне смогу встречаться с ним куда реже. Он ужасно переживал. Вот и славно. Пусть не думает, будто все в этой жизни так легко.

Что случится завтра? Нынче всякий день приносит что-то фраппирующее^[40]. Мало кто из женщин может похвастаться настолько же богатой, как моя, жизнью. Возможно, когда-нибудь напишу о себе роман, думала я. Когда нынче вечером рассказала об этом Виту Гомбровичу^[41], он меня сильно уговаривал. Как это он сказал?.. Ага! Что исповедь Ренана рядом с моим романом побледнеет. (Я не уверена только: Ренана, Руссо или, возможно, Рембо^[42]. В любом случае – какого-то французского писателя на «Р».) Очень красиво он сказал это. Нужно бы прочитать его книгу, хотя Мушка читала и утверждает, будто ничего из нее понять не может^[43]. Я всегда знала – она не интеллектуалка. Как можно не понять книгу? Я понимаю все, даже те астрономические сочинения Джинса.

Надо бы завтра непременно приказать заузить мой каракуль и уменьшить клеш понизу.

Наконец тетка пошла к себе. Сказать честно, я соскучилась по Яцеку.

Пятница

Приехал Роберт. По-настоящему приятной неожиданностью стало, когда в телефонной трубке вместо голоса той выдры-горничной я услышала его теплый баритон. Это улучшило мне настроение на весь день, а ведь проснулась я в ужасном состоянии. Да и любая на моем месте была бы сердита. Так ли должен вести себя муж после долгого отсутствия? Когда я вчера вошла в его спальню, он даже не соизволил заметить, что на мне новый милый халатик. А мне его трижды переделывали, пока не дошили. Истинное чудо: белый матовый шелк, очень толстый, скроенный по образцу францисканской сутаны. С капюшоном и небывало широкими рукавами. В удивительную складочку и дает чудно эффектную оправу для головы. Когда б я могла показаться в нем Роберту – тот бы ошалел от восхищения. Нужно быть полностью лишенным эстетического вкуса, чтобы не заметить этого.

А Яцек в ответ на мой поцелуй спросил:

– Ты ничего не хочешь рассказать мне?

Тон его был ледяным, а во взгляде читался упрек.

– А в чем дело? – спросила я.

Уже в тот момент меня как ткнуло: наверняка тетка наговорила на меня. В поведении Яцека весь день было столько сердечности – и вдруг такой тон!

– А дело в том, – сказал он, – что я бы предпочел не узнавать от третьих лиц о том, что моя жена в отсутствие мужа принимает кого-то, кого я не знаю, встречается с каким-то господинчиком по каким-то кафешкам и всякое такое. Хочу, чтобы ты меня правильно поняла. Я ни в чем тебя не подозреваю. Но считаю, что, если ты флиртуешь с кем-то, простая учтивость велит сказать мне об этом.

Я была настолько возмущена, что с трудом сдержалась, чтобы не выпалить: «По какому праву ты – двоеженец – пытаешься давать мне уроки морали?»

Но взяла себя в руки и спросила:

– А ты хотел бы, чтобы и я верила всем сплетням, которые могут о тебе выдумать?

Яцек покраснел. (Может, у него и кроме той рыжей выдры есть что-то на совести?) Он нахмурился и тряхнул головой:

– Тут речь не о сплетнях, мы говорим о вещах конкретных.

– Знаю, знаю. Это все твоя разлюбезная тетушка. Внушила себе, что посредник по продаже земли – мой любовник. Невероятно, сколько мерзких вещей сидит в головах таких древних, прогорклых старух! Естественно! Теперь я, конечно, раскрыта, да уж, у меня любовник – посредник, еще один – каменщик, а третий – дворник. А тетушка, часом, не упоминала об эскадроне кавалерии?!