Дневник пани Ганки

Смешно. Такие вещи не требуют никакого знания. Тут достаточно логики. А если имеешь при том еще и немного здравого смысла, то отличить поводы от истинных причин не составит никакого труда. И между тем я решила не соглашаться на отставку Яцека. Не с точки зрения причин финансовых. Мы всё же достаточно богаты для того, чтобы не считаться с такими мелочами, как его служебное содержание. Просто отказаться от положения и прекрасных перспектив было бы нонсенсом, особенно в том случае, если с этой Элизабет Норманн удастся решить все по-тихому. У Яцека маловато характера и упорства воли.

– Я и слышать не желаю о твоей отставке. И запомни: подобное поведение я бы посчитала неуважением по отношению ко мне. Да и что бы ты делал, чем бы занялся, кем стал бы, уйдя из министерства?.. Я никогда на такое не соглашусь. Кроме того, твои намерения полагаю преждевременными.

– Как это – «преждевременными»? – удивился он.

– Ну, пока-то тебе ничего не угрожает, – уклончиво заметила я.

Он нахмурился и произнес мрачно:

– Мне грозит, что они могут отправить меня в отставку.

– Могут, но неизвестно, отправят ли. В любом случае не вижу тут особой разницы: сам ли ты попросишь об увольнении либо же тебя уволят. Но из-за слишком большой поспешности ты можешь потерять должность совершенно зря. Сейчас же пообещай, что в любом случае ты ничего не предпримешь в этом направлении, не посоветовавшись со мной.

Он пожал плечами:

– Это я могу тебе пообещать.

Ничего большего мне и не нужно было. Я уже составила для себя план. Поговорю нынче с несколькими дамами, которые имеют выходы на министерство. Во-первых, узнаю, какие там царят настроения насчет Яцека и действительно ли говорят о том несчастном конверте, а во-вторых, мобилизую союзников на случай, если бы и правда разорвалась бомба насчет этой мерзкой англичанки. Несомненно, Яцек ценит меня и любит. Но он и понятия не имеет, какая у него жена. И эта кретинка станет потом рассказывать, что я не доросла до Яцека! Если сейчас спасу положение мужа и его самого от той шантажистки, он будет благодарен мне и только мне.

Как жаль, что я никому не могу довериться. Нужно быть очень осторожной.

На полдень мне была назначена аудиенция в кабинете полковника Корчинского. Тот принял меня чрезвычайно сердечно. Он нынче вовсе не был так мрачен, как в Холдове. Я решила начать с него и объяснить: вина за то, что конверт попал в руки шпионов, целиком на мне. Он был очень вежлив, поэтому не признал ее.

Сказал мне даже, что все случившееся просто несчастливое стечение обстоятельств. Это лишний раз доказывало: Яцек прибегнул к неудачной хитрости, с тем чтобы использовать конверт как повод для отставки.

Полковник угостил меня чаем и необычайно мило болтал со мной о разных событиях в обществе. Спрашивал, у кого я бываю, хорошо ли развлекаюсь. Оказывается, он знает множество персон из нашего мира и разделяет мои взгляды относительно их привлекательности. Мимоходом даже вспомнил о дяде Альбине, но, как видно, знал и о его несчастном прошлом, поскольку мое молчание уважил и больше о дяде не говорил.

Пока мы беседовали, в кабинет вошел высокий достойный пан, которого полковник представил как своего приятеля. Фамилию я не расслышала, но выглядел он весьма элегантно. Он тоже попросил чашечку чаю. Таким образом, в милой беседе, мы провели с полчаса. Так оно с мужчинами и случается. Яцек пытался напугать меня, что в конторе у полковника меня ожидают лишь неприятности. Мол, они всегда давят. Но я на своем примере убедилась: все государственные дела нисколько не трудны и не мучительны. В их разговорах слово «собеседование» обретает некий возвышенный пафос, а я как раз имела там собеседование и теперь знаю, что оно ничем не отличается от обычной салонной беседы.

Приятель полковника вышел, уверив меня на прощание, что он был бы счастлив, если бы мы как-нибудь встретились. Милый и культурный человек.

Когда мы снова остались одни, полковник сказал:

– Ах, я совершенно позабыл, что собирался попросить вас посмотреть на эти фотографии. Тут у меня множество фотоснимков моих старых и нынешних сотрудников…

– Как это? Значит, дело не в шпионах? – воскликнула я удивленно.

– Вовсе нет, – засмеялся полковник. – Сперва-то мы полагали, что это и правда шпионское дело, но пришли к мысли: поскольку документы в действительности касались определенных личных интересов… понимаете?.. Проблемы продвижения по службе, присвоения званий…

– Конечно, понимаю, – кивнула я.

– А значит, шпионам совершенно неинтересно. Скорее, мы имеем дело с чьим-то слишком далеко зашедшим любопытством. Вероятно, кто-то из людей, чьи надежды не оправдались, устроил фокус и переоделся в офицерский мундир с целью изобразить поручика Сохновского. Однако дело из-за этого не стало менее досадным и важным. Вы ведь понимаете: на подобные фокусы я не могу закрыть глаза и должен бы выследить виновного. За совершённое он получит порядочную взбучку, а может, и несколько недель карцера.

Меня это сразу же успокоило. И по причине такой-то ерунды Яцек делает свои далеко идущие выводы.

Я сказала полковнику: