Дневник первой любви

В лагере очень тяжело писать. Всюду глаза. Всем интересно, что я делаю. Хорошо, что никто даже не может подумать, что я пишу дневник. Для всех современных людей рукописные дневники – что-то вроде атавизма или рудимента. Я не так давно писала реферат по биологии как раз про атавизм и рудименты. В словаре про атавизм так смешно написано: проявление у организма свойств и признаков, характерных для далеких прародителей, например, появление у лошадей двух дополнительных пальцев по бокам вполне развитого у них среднего пальца. До этого я не знала, что у лошадей есть какие-то пальцы. Я думала, что у них сплошные копыта, как у моей игрушки – дымковской лошадки в красных яблоках. Может, когда мы проходили лошадей, про наличие у них пальцев что-то и говорилось, но я как-то не запомнила.

Так вот, мой дневник – это проявление признаков, характерных для светских барышень девятнадцатого века, у которых не было ни телефона, ни компьютера. Свой дневник я ощущаю как часть себя, и потому его вполне можно назвать моим рудиментарным органом, тем самым, который у других людей уже давно утратил свое значение в течение эволюционного развития организма и находится на пути к полному исчезновению, как какая-нибудь вульгарная копчиковая кость.

Кое-кто в лагере думает, что я без конца пишу письма домой, «любименькой мамочке», и посмеивается. Я не разуверяю.

Вообще-то на виду я больше не пишу. Только где-нибудь уединившись. Сейчас, например, в библиотеке. В библиотеку здесь почти никто не ходит, и библиотекарша огорчается. Говорит, что с каждым годом читают все меньше и меньше. А я ей сказала, что в этом ничего удивительного нет. Почти у всех есть компьютеры с выходом в Интернет, в котором все, что хочешь, можно прочитать.

– А ты чего приходишь? – спросила она.

– А у меня нет ни компьютера, ни мобильника, – ответила я. – И вообще: я люблю тишину.

– А мобильник при чем? – спросила дремучая библиотекарша.

– С мобильных телефонов нового поколения тоже можно выйти в Интернет, – просветила ее я.

На самом деле мне надо записать вовсе не про библиотекаршу и Интернет. Совсем про другое. Про Игоря.

Мы отъезжали в Солнечное электричкой с Финляндского вокзала. Прихожу я на условленное место. Там уже много лагерного народу, и среди них – Игорь! Я сразу стала оглядываться в поисках его мамаши. Но ее рядом не оказалось. Наверное, она на работе. Я своих родителей тоже уговорила, чтобы они меня не провожали. Не маленькая.

Игорь мне здорово обрадовался. Наверное, потому, что других знакомых в нашем вагоне у него не было. У меня тоже. Мы сели с ним рядом на рыжий диванчик, и он мне сказал:

– Представляешь, меня родители, можно сказать, насильно в лагерь отправили! Будто в изгнание! Маман дня три твердила, что в Питере в каникулы от безделья можно набрать в голову всяких глупостей, а в лагере каждый мой час будет расписан и мне некогда будет заниматься ерундой. Я ее спрашивал, на какую ерунду она намекает, но вразумительного ответа так и не получил. Хотел сказать: не поеду, и все! А потом думаю, почему бы не поехать? Целую неделю не слышать родительского нудежа – это же кое-что! А ты? Ты уже была раньше в этом лагере?

– Не была, – с удовольствием ответила я. – Меня из Питера выслали примерно по той же самой причине. Папочка сказал, что мне надо проветрить голову и промыть дождями мозги.

– Да-а… Дожди, конечно, не катят… Отвратительная погода.

– Может, перестанут?

– Может, и перестанут.

Все дорогу до Солнечного мы с Игорем вот так непринужденно болтали, будто и не было между нами разговора про предупреждения его мамаши насчет меня и дискотечных «нравится – не нравится».

Лагерь «Сосновая поляна», в который мы приехали, действительно оказался весь в соснах. Так красиво! Под ногами красноватый утрамбованный песок, весь усыпанный рыжими прошлогодними сосновыми иглами. Даже ноги скользят. И еще под ногами много шишек. Я подняла одну и поднесла к носу. Такой запах! Лучше всяких туалетных вод! А рядом залив. Летом здесь, наверное, прикольно, а сейчас, несмотря на окружающую красоту, все-таки не очень. Залив серый, пенистый и недобрый. С него дует очень холодный, пронизывающий до костей ветер. Но в даче тепло. Она вообще очень красивая – дача. Вся деревянная, резная. Под потолком и вокруг окон – прямо настоящие кружева. На второй этаж ведет винтовая лестница, как в каком-нибудь старинном замке. Перила гладкие, приятные на ощупь. После того как проведешь по ним ладонью, она долго пахнет лаком. Дача, наверное, недавно построена, потому что во всех помещениях очень вкусно пахнет деревом. Это плюс.

Как только мы приехали, нас сразу накормили. Вкусно. Каким-то необыкновенным супом, а на второе – жареной курицей с удивительной хрустящей корочкой. А булочки! Какие были булочки! Еще один плюс лагерю.

Собственно говоря, самый главный плюс – это, конечно, Игорь Александров. Целую неделю мы будем рядом, в одном отряде. Без Шевченко, Наташки и прочих девчонок, от которых меня тошнит. Жаль, конечно, что нет Машки. Я к ней уже как-то привыкла.