Дневник Пита (СИ)

- Правда? – она приятно удивлена. Почему она так обрадовалась? Неужели Гейл отказался? В лесу явно что-то произошло. И если он отказался, она сама никуда не побежит. Я почти что расстроен. К чему тогда весь этот разговор? Но моя возлюбленная дает мне понять, что она совершенно серьезно настроена, и хотя я все меньше верю ей, рвать отношения с Китнисс мне совсем не хочется. Тем более в ком еще она найдет поддержку, как не во мне. Ведь я видел положение в Панеме. К тому же она ведь знает, как я ее люблю, и пойду с ней хоть в самые смертельно опасные леса, чтобы защищать до конца.

Но разве судьба может послать мне столь легкое испытание? Меня ждет кое-что посложнее: спасти своего соперника. Гейла секут на площади плетьми. Только бы Китнисс этого не увидела! Я сам все сделаю, только бы она не видела! Нет! Черт, теперь спасать обоих…

Конечно, все обошлось. Конечно, Гейл жив. Конечно, она любит его. Ей ничего не нужно говорить, я и сам все вижу. Последние надежды на ее расположение растворились в воздухе. И вот я опять в купе поезда, везущего меня с Голодных игр, и на душе скребут злые кошки. Ладно бы просто знать, что она его любит, но видеть своими глазами, как держит его за руку, как нежно говорит с ним, наконец, как целует его – это уж чересчур. Я подавлен как никогда. Еле-еле волочу ноги в сторону дома и падаю в сон.

От следующего дня не жду ничего хорошего, также как и от всех остальных, что будут впереди. На пороге ее дома встречаю маму Китнисс, она просит приглядеть за Гейлом. Еще чего! Но как тут откажешь… Тем более что уж говорить, в таких случаях не приходится думать о раненых чувствах. Передо мной открывается картина, которая с новой силой заставляет меня страдать: Китнисс дремлет рядом с лежащим на столе Гейлом и крепко сжимает его руку. У кого-то эта картина может вызвать умиление, но меня она жалит похлеще осы-убийцы. Тут моя хорошая память только усугубляет положение.

Отправляю Китнисс отсыпаться, а сам погружаюсь в мрачное царство своих невеселых мыслей. Я вспомнил, как ее рука сжимала мою, когда мы спали рядом. И сквозь завесу моей любви я стал видеть кое-что: как объяснить наш совместный сон, если она все это время любила Гейла? Она просто использовала меня, как послушную собачку. Так ли это? Может, это ревность говорит во мне? Я не могу думать, что Китнисс может быть такой расчетливой и равнодушной ко мне. Ведь я столько раз наблюдал обратное, особенно на арене.

Я стал привыкать к тому, что положение в дистрикте все больше ухудшалось. И так как сделать было ничего нельзя, эта тема меньше всего занимала меня. В общем, все время, что я провел на этой кухне, я провел в сомнениях насчет Китнисс. Хорошо, что Гейл крепко спал.

Меньше всего мне хотелось теперь видеть Китнисс, даже говорить с ней, пока я сам не разберусь, что же я все-таки о ней думаю. Ближе к вечеру ухожу к себе. На улице жуткая пурга, но в свой одинокий пустеющий дом совсем не хочется. Вся надежда на Хеймитча, но он пьян, так что придется все-таки идти восвояси. Не успеваю закрыть дверь, как раздается телефонный звонок. Китнисс?? Просьба о встрече? Неужели она начала доверять мне? Этот звонок придает мне сил и выводит из оцепенения последних дней.

Мы все ждем приговора Капитолия. Что-то грядет… В один из дней она пропадает. Я начинаю думать о побеге. Последние дни Китнисс твердила о восстании. Стараюсь не думать о худшем. Но получается слабо. И когда она возвращается, облегченно перевожу дыхание. Из меня с новой силой льется долго сдерживаемая нежность. Мы проводим много времени вместе в течение этой передышки. Моя любовь становится спокойнее и серьезнее. Я ухаживаю за Китнисс, как когда-то она на Играх ухаживала за мной. И когда она просит: «Останься со мной», я шепчу:

- Всегда.

А затем происходит то, чего все мы ждали: час расплаты. Я бесконечно восхищаюсь умением Капитолия столь изощренно играть чужими чувствами. Я даже посмеялся бы над его шуткой, если бы мне так сильно не хотелось плакать. Китнисс в свадебном платье, а затем в списке Квартальной бойни – более яркий контраст даже для моих живописных экспериментов – недостижимый идеал. Первая мысль, пронзившая мой мозг – это как все перенесет Китнисс? Вторая – что я могу сделать? Третья – где мое пальто? Нужно успеть поговорить с Хеймитчем до нее. А вдруг она что-то сделает с собой? Да нет, это уж слишком. Хеймитч ждал меня.

- А ты прибежал даже быстрее, чем я думал, - сказал он, опустошая новую рюмку.

За то, время что я шел, у меня возник в голове на редкость ясный план действий: сначала разговор с ментором, потом истребление все спиртных запасов в округе. Нет времени вытаскивать Хеймитча из запоя, нам троим нужны свежие головы. С Китнисс лучше пока не видеться, слишком тяжело. Не хватало еще мне опустить руки и погрузиться в пьяный угар или еще что-нибудь похуже. Нет, к черту чувства, пусть лучше мной руководит долг. Я обязан Китнисс жизнью, пора отплатить за это. Хеймитч не посмеет отказать. И не посмел. Интересно, где сейчас Китнисс?