Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742

Учитывалось, что часто в начале июля побережье Камчатки между 56-м и 51-м градусами покрыто льдом. Поскольку ошибочно считалось, что этот дрейфующий лед приходит из пролива между Чукотским мысом и Америкой, хотя его никогда не наблюдали выше устья реки Анадырь к северо-востоку и очень редко от Анадыря до Олютора, в то время как он весь год наблюдается от реки Уки или Укинской бухты до устья реки Камчатки, а оттуда до мыса Лопатка, можно заключить лишь следующее:

1. Что это речной лед из Америки[16].

2. Что в этом районе суша должна быть ближе всего там, где каждый год регулярно отмечается дрейфующий лед.

3. Что он всегда приходит с восточными ветрами и обычно приносится на Камчатку на третий день после появления ветра, поэтому суша должна быть в этом районе ближе всего на востоке.

4. Что при прохождении по пути на север 56-го градуса северной широты дрейфующего льда не видно, а потому нечего более опасаться от него помех.

Тем не менее ошибочно полагалось, что льды могут задержать исследования, если в июне или июле корабли повернут на север, чтобы высадиться и начать изучение Чукотского мыса, где, как все полагали, земля ближе всего. Поэтому было решено идти последовательным курсом между востоком и югом, чтобы примерно на 20-м градусе долготы от Авачи сменить его и достигнуть 46-го или 45-го градусов северной широты, где, как предполагалось, находится земля, открытая голландской Компанией[17]. Они были уверены, что оттуда будет проще открыть Америку или, точнее, побережье Америки, простирающееся к западу неподалеку, согласно сообщениям Хуана де Гамы[18].

Но если бы никакой берег не встретился на этом пути, было решено идти дальше курсом между востоком и севером, а затем постепенно продвигаться на север, поскольку была надежда, что к тому времени, в середине июля, море будет свободно от льда и время не будет потеряно. Если бы земля встретилась, то вдоль американского побережья следовало идти на север до 64 — 66-го градуса северной широты, где находится крайняя северо-восточная точка Азии, или Чукотский мыс. Отсюда мы должны были направиться на запад и, определив расстояние между двумя континентами на севере, начать готовиться к возвращению в гавань. Однако, с учетом ветра и расстояния, было сочтено необходимой предосторожностью следовать вдоль побережья лишь в том случае, если хватит времени достичь Авачи к концу сентября[19], отложив все прочие исследования на другой год и второе плавание.

Дело в том, что капитан-командор твердо намеревался провести зиму в Америке и завершить оттуда весной, до возвращения в родную гавань, то, что нельзя было закончить в один сезон из-за короткого лета и дальнего расстояния. Такой план не только воспрепятствовал бы заболеванию экипажа цингой во время слишком продолжительного осеннего плавания и привел бы к получению точных знаний о состоянии Американского континента и его народах, но и позволил бы полезно и удачно завершить все предприятие.

Однако две неудачи мастера Хитрова[20] с самого начала сделали осуществление этого плана невозможным. Во-первых, по его вине весь готовый запас сухарей для обоих пакетботов был потерян в 1740 году в Охотске[21], в устье реки Охоты, а по другому упущению провиант, предназначенный для доставки в Авачу вместо первого, остался на Большой реке. Его предстоящая перевозка зимой на собачьих упряжках побудила коряков на реке Тигиль к мятежу еще до ее начала[22]. Чтобы доставить в порт до пяти пудов припасов на каждого моряка, коряков пришлось бы гнать в острог за 500 — 600 верст, из-за чего они решили, что затевается что-то иное; тем более что казаки из морского экипажа, обязанные выдворить их для этого из домов, обращались с ними жестоко и совсем не по-христиански и обременяли их многими дополнительными ненужными тяготами.

В таких обстоятельствах капитан-командор и другие офицеры, вероятно, считали себя принужденными принять решение о двух отдельных путешествиях для выполнения всего проекта[23], тем более что расследование бунта и препятствия, чинимые постоянным пьянством камчатского коменданта Колесова[24], задержали отплытие из гавани Святого Петра и Святого Павла до начала июня, хотя ранее оно планировалось на май, который был для этого более подходящим.

ГЛАВА 1 ОТПЛЫТИЕ

Наконец, к концу мая было организовано все необходимое для путешествия, и 29 мая два пакетбота, „Св. Петр” и „Св. Павел”, вышли из гавани и встали на якорь на рейде бухты в ожидании ветра, благоприятного для окончательного отплытия.