Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742

И всякий раз, когда я обоснованно, с величайшей скромностью и терпением представлял подобные безошибочные признаки офицерам и советовал им повернуть на север, чтобы все мы скорее достигли земли, капитан-командор всегда разделял мое мнение. Но он видел, что голоса других офицеров перевешивают, и, несмотря на свой характер и авторитет, без всякой необходимости считал себя обязанным сдаться. Как и другие офицеры, он считал смешным и постыдным принимать от меня совет, поскольку я не был моряком. Поэтому он прямо сказал мне, что я не умею делать достоверные выводы об этих вещах. В море во многих местах имеются растения. Что я мог на это сказать?

Я заверил его, что хорошо знаком с этим предметом, и особенно с местами вокруг Зеленого Мыса и Бермудов, знаю названия растений и почему они могут там расти. Я сказал ему, что условия в северных районах, однако, отличаются, здесь морскую воду не так прогревает солнце, а потому она имеет другой состав. Я также рассказал ему, что это те виды растений, природу и среду обитания которых я очень хорошо знаю, и что каждый легко может понять, как их сюда принесло.

Все сочли смешным и невероятным, чтобы кто-либо мог поверить, что в море вообще существуют течения[45], хотя их действие было очевидно, поскольку предметы, плывшие в море, сохраняли определенное направление движения, часто противное направлению ветра. Например, здесь у нас дули юго-западные или юго-восточные ветра, а мы видели, как различные предметы плывут к нам с севера. Вследствие такого недоверия необходимые поправки из-за течений, которые следовало сделать при счислении, не были сделаны ни теперь, ни на возвратном пути. В результате многочисленные ошибки в отношении расстояния между континентами могли вкрасться из-за чрезмерной самонадеянности, особенно если учесть, что впоследствии, на возвратном пути, мы увидели собственными глазами, как близко мы все время шли от земли и как полно было море островами, а следовательно, и возможными течениями; произведенные измерения тоже оказались неверными.

Частое появление морских животных, необычное в открытом океане, было другим основанием, по которому можно было безошибочно заключить, что мы идем вдоль земли и недалеко от нее. Известно, что сердце тюленя имеет так называемые foramen ovale и ductus arteriosus Botalli[46] открытыми, что позволяет животному очень долго оставаться под водой, и что все рыбоядные животные могут промышлять пищу во всех частях океана на большом удалении от суши. Тем не менее известно, что тюлени редко удаляются более чем на десять миль от земли и никогда не удаляются более чем на двадцать. Поскольку мы часто видели тюленей, легко было догадаться, что земля должна быть неподалеку.

Постоянное появление камчатского морского бобра, или скорее морской выдры[47], служило еще более серьезным доказательством, так как это животное питается исключительно ракообразными и моллюсками. Поскольку строение его сердца не позволяет ему находиться под водой более двух минут без дыхания, оно должно постоянно оставаться вблизи берега, так как не может искать пищу уже на глубине от 60 до 100 саженей[48], да и не нашло бы ее там, если бы и могло. Следовательно, мы могли быть уверены, что идем вдоль берега, и я всегда считал это сильнейшим подтверждением того, что Америка находится напротив Камчатки к востоку между 51-м и 56-м градусами. На этой широте вышеупомянутых животных наблюдают лишь вдоль Камчатки в носящем уместное название Бобровом море[49], но не далеко к югу или далеко к северу. Нет очевидного объяснения тому, что они не наблюдаются также под 57-м или 58-м градусом вокруг Олютора или под 48-м или 49-м градусом на дальних Курильских островах, поскольку их находили почти на 60-м градусе у мыса Св. Ильи в Америке и даже на 10-м или меньших градусах в Бразилии, где Маркграф описывает их под названием „Ilya”.[50] Есть, однако, одно объяснение: это не азиатское, а истинно американское животное, и лишь пришелец и чужак на Камчатке[51]. Из-за огромного расстояния выше 56-го градуса на севере, а также из-за своей природы и отсутствия пищи ниже 56-го градуса на юге оно не может пересекать океан в этих местах, а только в так называемом Бобровом море, где ему приходится преодолевать не более двадцати миль по прямой[52] от побережья до побережья, каковые оно может проделать за 36 часов, не умерев по пути от голода.