Дневник плохого парня (ЛП)

Должно быть, он чувствует мое замешательство, потому что скользит по мне взглядом, выдерживая паузу.

― Я был слегка выбит из колеи, и в таком состоянии сделал неверные выводы. Наговорил тебе такого... Черт, приятель, ты защищал мою дочь от... Ох, мне невыносимо думать, что это вообще происходило. Но в то же время, мне уже поздно благодарить тебя за то, что ты воспрепятствовал этому... Проучил его. Мне правда жаль, что...

― Забей, ― отвечаю я.

― Ты же любишь ее, не так ли?

― Да, люблю, ― не видя смысла отпираться, отвечаю я. Затем встречаюсь с Фостером глаза в глаза. ― Я люблю ее больше, чем свою собственную про*банную жизнь.

― Когда ты понял это?

Я пожимаю плечами.

― А это имеет какое-то значение?

― Да, мне важно понимать это.

Я скольжу языком по зубам, вспоминая все, чтобы было между мной и Саттон. Моменты, когда мы дразнили друг друга, времена, когда позволяли себе лишь невинные объятия, то, что было между нами в самом начале ― наши переписки. Все это прекрасно, но есть все же кое-что, что оставило самый заметный след, то, что мне никогда не забыть.

― У меня был очень хреновый день. Мне позвонила мать, как всегда, чтобы клянчить деньги. В этот раз наш разговор сильно подкосил меня. Мне стало жутко тошно, поэтому я вновь дал волю своим порокам в попытках заглушить гнетущую боль, но ничего не сработало. Именно тогда я нарисовался на пороге Саттон, пьяный в стельку и нуждающийся в утешении. Вместо того чтобы выгнать меня, она позволила мне обнять ее и найти успокоение в тепле. Тогда я понял, что никогда не смогу жить, как прежде. ― Я провожу рукой по лицу, стараясь подобрать слова. ― Мне глупо спорить с тем, что Саттон лучше меня. Я не слеп и вижу, насколько она идеальна. Но как бы я не давал себе отчет в том, что связываться с ней ― это худшая из моих затей в жизни, мне просто невыносимо было оставаться в стороне, как бы я ни старался. ― Я мотаю головой. ― Не смог. Тупо не нашел в себе сил.

А теперь я потерял ее навсегда, и мое сердце тут же зачерствело.

― И что теперь?

― Ты о чем? ― спрашиваю я, вновь встречаясь с ним глазами.

― Что ты чувствуешь к ней сейчас?

― Ничего не изменилось,

― Так почему она плачется мне в трубку каждый раз, когда я звоню ей? Почему ты до сих пор не с ней?

Я окидываю Фостера взглядом.

― Думаю, тебе известен ответ на этот вопрос.

― С каких пор ты стал позволять чужому мнению влиять на твою жизнь?

― С тех самых пор, как человек, которого я безмерно уважаю, назвал меня ничтожеством, ― выпаливаю я. Наболевшее выплескивается из меня прежде, чем я успеваю осечь себя. Почему я, черт возьми, не могу быть чуть менее прямолинейным? Я вновь провожу рукой по лицу. ― Я признаю, что ты был прав в своем определении, потому я сам о себе такого же мнения. И даже несмотря на то, что ты утверждаешь, что погорячился, это не отменяет истины, заложенной в твоих словах. Я неровня ей. Мне никогда не светит стать достойным ее.

― Нет, я был не прав, Роарк, ― без капли лукавства отвечает Фостер. ― Я действительно чертовски ошибался. В тот момент я был слишком зол. На то, что вы двое держали свои отношения в секрете, на то, что Уитни знала об этом, но тоже умолчала. Это не оправдывает меня, и мне бесконечно стыдно за то, как я обошелся с тобой и за слова, которые бросил в твою сторону... Но это было лишь проявление гнева... не от чистого сердца.

Я не в силах больше смотреть в его глаза.

― Ты один из лучших людей, что встречались мне на пути, Роарк. Ты всецело заботишься о благополучии каждого из своих клиентов. Ты предан своему делу, трудолюбив и всего добиваешься сам. Но прежде всего, ты искренне и самоотверженно влюблен в мою дочь, которую я никогда не видел столь поглощенной кем-то из мужчин, и за одно только это я безмерно уважаю тебя. ― Он встал из-за столика и навис надо мной, попутно застегивая куртку. ― Несмотря на то, что ты там себе надумал, ты более чем достоин моей дочери. Я желаю тебе найти в себе силы осознать это. Поверь в то, что ты сильный, целеустремленный, заслуживающий уважения мужчина. И, если твоя любовь к Саттон столь же сильна, не позволяй ей ждать тебя дольше, чем это уже случилось.

― Ты правда думаешь, что я достоин ее? ― окликаю я Фостера, когда тот направляется к выходу.

Грин оглядывается через плечо.

― Более чем достоин, Роарк. Более чем.

Эти слова окончательно обезоруживают меня.

***

― Что это на тебе надето? ― спрашивает Брэм, разглядывая мой прикид, как только я подхожу к столику. ― И где твои солнечные очки?

Я расстегиваю пиджак и беру в руки меню, лежащее передо мной.

― Это просто костюм, ты, кстати, тоже в нем.

― Да, но ты никогда не носил галстуков. Никогда. Ты всегда оставлял пару пуговиц расстегнутыми, чтобы демонстрировать свою мужскую грудь, ― комментирует он наличие на мне галстука стального цвета. ― А еще ты одет в синее, хотя всегда предпочитал черное. Почему синий? ― Брэм откидывается на спинку стула, не сводя с меня глаз. ― Ты побрит. Твои глаза не налиты кровью... Чтобы это значило?

Он анализирует, и я не собираюсь ему мешать.

― От тебя совсем не тащит алкоголем.

Анализ продолжается.