Дневник покойника

«Репетиция идет за репетицией. Талдычим одну сцену по сто раз, но получается только хуже. Я чувствую себя ломовой лошадью, которая не может вытянуть застрявшую на грязной дороге тяжелую повозку. Яхонтов, которому я сдуру дал главную роль, не оправдал ожиданий. И, главное, зараза, ни черта не хочет слушать. Сыграл несколько ролей в телевизионных сериалах и подцепил звездную болезнь, решил, что он второй Кларк Гейбл. Теперь слушает меня вполуха. Ну, я ему сказал прямо на репетиции, что он двигается так, будто в штаны навалил, а танцует, как паралитик. Яхонтов залился краской, словно девица, зато стал быстрее шевелиться. 1 ноября»

«После премьеры в мой кабинет вошел Васильев. Остановился на пороге и бросил в мусорную корзину букет цветов, потом подошел к столу. Я поднялся, протянул руку. Васильев выпалил: «Я пришел сюда, чтобы поздравить тебя. Но после того, что я увидел на сцене, мне легче пойти в грязный уличный сортир. Да, да… В самый грязный городской сортир. Сесть на пол и поцеловать загаженный унитаз. Это лучше, чем пожать твою руку. Сегодня ты потерял друга, близкого друга. Эх, после этого мне жить тошно».

Он развернулся, вышел из кабинета, хотел хлопнуть дверью, но не получилось. Из приемной хлынул народ с цветами, Васильев едва выбрался из этого водоворота. Позже мне передали, что в новой постановке он разглядел намек на свои давние любовные отношения с танцором из Большого театра. А Васильеву я при случае скажу: если жить тошно, отправляйся в тот грязный сортир, который ты поминал в разговоре, и там удавись над загаженным унитазом. 7 декабря».

«Позвонил этот задроченный начальник из Министерства культуры. Кажется, по фамилии Морозов. Сказал, что его воображения спектакль не поразил, что он легковесный, не цепляет глубинные проблемы. Сейчас такое время, когда нельзя размениваться на зубоскальство, гнаться за дешевой популярностью. Надо поддержать государственную власть, находить что-то позитивное, а не показывать сплошную чернуху, которая всем поперек яиц. И прозрачно намекнул, что я могу запросто остаться режиссером без театра. Да… В гордом, едрена мать, одиночестве.

У меня как раз была Сашенька из кордебалета, она опаздывала к мужу, торопилась очень, уже расстелила простыню на диване и сняла нижнюю юбку. Поэтому я скомкал разговор, не сказал этому придурку того, что следовало сказать. Поднимая этот гребаный спектакль, я грыжу заработал. А он говорит – «легковесно».

А Сашенька оправдывает мои надежды, старается. Надо завтра узнать, где продают хорошие занавески. 20 декабря».

«Современный зритель, который ходит в театр, чтобы немного побалдеть, тепло, даже с восторгом примет любую халтуру под брендом «Сергей Лукин». Но почему я должен опускаться до уровня быдла? Если бы я поставил целью побольше заработать, то не стал бы напрягаться. Взял бы того же Яхонтова, наскоро слепил постановку, в которой заняты три мужика и одна баба – все актеры известные. А затем проехался бы со спектаклем по крупным городам России, по Европе и Америке, где иммигранты еще помнят мое имя.

Есть два беспроигрышных жанра: современная комедия и драма на еврейскую тему – как их гнобили и притесняли при всех режимах, при любой власти. Никаких декораций, костюмов. Грим потребуется, когда артист явится на спектакль с сильного перепоя. Через полгода я бы вернулся в Москву богатым человеком.

Тогда зачем я иду сложной и трудной дорогой? Что мне нужно: деньги, слава, самоуважение? Все это ерунда. Просто я не могу по-другому». Даты нет.

«Вчера был на похоронах Васи Пахоменко. Шел дождь со снегом, народу собралось мало. Гроб опустили в неглубокую яму, наполовину заполненную дождевой водой. Кое-как закидали раскисшей глиной. По случаю смерти большого актера газеты отделались крохотными некрологами, пару заметок в Интернете видел. Из городской администрации прислали облезлого козла, который что-то проблеял на гражданской панихиде, а когда нес гроб, поскользнулся и чуть не упал в грязь. Жаль, что не упал. Лучше бы из администрации дали денег на памятник.

На выходе с кладбища столкнулись с Вадимом Жуковым. Он всегда опаздывает на все мероприятия. Что на похороны, что на свадьбы. Обнялись, чуть не заплакал от радости, что меня видит. Хоть Вася и гомосек, но человек хороший и режиссер не самый слабый. Не его вина, что без работы уже пять лет болтается. Я сказал, что угощаю. Пусть видит, что такие парни, как я, просто не умеют зазнаваться, задирать нос, разыгрывая из себя великого деятеля культуры.

Поехали в ресторан Дома литераторов, взяли полкило коньяка на нос. Потом еще добавили… Последнее, что помню: ехали куда-то в тачке…