Дневник полковника Макогонова

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться, — чеканит Савва. И уже попроще: — Вас к коменданту просят.

Макогонов обернулся:

— Что?

— Комендант зовет. Там какой-то полковник приехал с проверкой из Ведено. Он сказал, что вы не там стоите.

— Чего?!

— Ну, точно не понял, меня отправили вас позвать.

— Савва, тебя распущенность строевая по жизни подводит. По рации не могли, что ли?

И тут Савва раскололся.

— Товарищ подполковник, да я сам напросился. Возьмите обратно, а?

Макогонов глянул на солдата, подумал, прикинул.

— Нет, Савва. Кто один раз изменил принципам, тот к разведке не допускается более. Твой отец родной теперь ротный Дубинский. Топай, Савва.

— А с пацанами можно перетереть?

— Нельзя.

Потопал Савва под гору обратно в комендатуру. Макогонов где-то в глубине души терзался мыслью, что надо было простить Савву. Зря он так с ним…

Заработала рация. Макогонов красный от ледяной воды. Взял куртку, накинул на плечи, ответил:

— Сотый на приеме.

По рации подтвердили, что вызывают Макогонова в штаб.

Накрылся утренний кросс.

Ведь были, были предчувствия. Еще с Беноя стали Макогонова одолевать дурные предчувствия. А после «учебного» нападения на комендатуру и стрельбы поверх головы генерала Бахина, и вовсе навалилось на Макогонова. Многое теперь было непонятно, то, что происходило вокруг. Что-то надломилось. Но не в нем, командире разведчиков и его солдатах, а в системе. Где-то система стала давать сбой. Макогонов более и более нагружал свой взвод боевой и политической подготовкой. Если бы не пил комендант Питон, если бы уделял хоть немного времени непосредственным своим обязанностям, то было бы не так дурно теперь. Макогонов давно махнул рукой на коменданта, а тот жил себе в своем вагоне и класть ему было и на генерала Бахина, и на всю боевую и политическую.

И вот еще напасть на их головы — полковник из Ведено.

Макогонов махнул Тимохе:

— Пусть бегут без меня. Ты старшим. Лодочнику скажи, чтобы заводил «бардак».

Взвод построился для кросса.

Макогонов, забираясь на броню БРДМа, глянул на своих — стройно побежали.

«Бардак» покатился под гору.

У комендантских палаток передернуло Макогонова.

Шныряют по расположению солдаты. Энера завидев, шарахнулись. Прячутся по норам. Склад боеприпасов — ни ограждения вокруг, ни охранения — так навалены ящики. Бэтер саперный с вывороченным движком скучно «сидел» на смятых колесах. Водила топчется на четвереньках под колесом, смолит в кулак. Полез под днище, завидев Макогонова.

В штабной палатке народу много. Макогонов вошел, спросясь разрешения и представившись. Сразу заметил нового человека — полковника с тяжелой отвисшей челюстью, восседавшего на комендантском месте.

— Разрешите? Подполковник Макогонов.

Штабные даже головы не повернули. В палатке, как в школьном классе: учебные парты, а на учительском месте восседает полковник, будто строгий проверяющий из гороно. Душухин рядом, ручки жмет на коленях. Он последнее время выглядел уставшим. Дочь сдавала сессию. Нужно было помогать ей финансами. В Ингушетии «боевых» дней меньше, здесь же не зона КТО. Питон в углу пристроился, скучает. Макогонов услышал знакомый душок от коменданта. Валера Тополев кивнул ему, он как раз напротив полковника сидел — обернулся и всем видом показал, что дела грядут неважнецкие. «Все-таки Валера мужик, — подумал Макогонов, — жаль, что повздорили из-за этого козла ротного». Дубинский незаметно прятался среди офицерских спин.

Полковник поднял тяжелый взгляд на Макогонова.

— Проходи, подполковник, садись. Ты начальник разведки?

Макогонов насторожился, что назвали его не по-уставно-му — на «ты».

Продолжил полковник:

— Мне предписано оказать помощь при обустройстве на новом месте, организовать боевую подготовку, и привести весь личный состав согласно уставным требованиям и руководящим документам командующего горной группировкой в лице генерала-майора Бахина.

«Во сказанул», — зло подумал Макогонов. Он уже интуитивно понял, что ничего хорошего из их общения с этим «смотрящим» полковником не произойдет, а только будет теперь всю комендатуру и так раздолбанную и неустойчивую к последним передислокациям и политическим процессам внутри страны, трясти и «колбасить» не по-детски.

— Полковник Спасибухов, — представился «смотрящий». — Так сказать, имею предписание точно выполнить установленные правила.

Макогонов аж рот раскрыл: «Спаси нас от Спасибухова». Так и подумал, что теперь не только во взводе, но и во всей комендатуре надо вешать плакат с таким лозунгом.

Совещание началось. Сначала долго говорил полковник Спасибухов. Он грозно заявил, что комендатура «залетная», что порядка в ней нет, а значит, придется начинать с руководства.

— Подполковник… — Спасибухов поискал глазами Макогонова. — Ты, подполковник, почему нарушаешь план дислокации? Почему ты расположился не здесь со всеми, а черт-те знает где? И кто разрешил?

Питон голову вжал в плечи, Душухин стал ногти ковырять.

Макогонов спокойно принялся докладывать: