Дневник полковника Макогонова

Макогонов устал от переезда, — суета и неразбериха негативно сказывалась на моральном духе и облике солдат. Переезжали, если брать в общем, месяц. Туда-сюда мотались «Уралы» с кирпичом, что повыколачивали из красных складских стен саперы, также досками, арматуринами, койками с матрацами, еще с «хреновой тучей» всякого строительного хлама, отодранного, отколупанного, отвинченного. Отправлен был с первыми машинами сержант Тимоха во главе отделения, чтобы захватить лучшие территории и обустроиться к прибытию остального личного состава. Жаль было оставлять «вованам» вся нажитое за годы с двухтысячного. И дело даже не в том было, что жаль, а что жить ленинским придется в еще большем гадком неудобстве, чем было. А печей на новом месте нет, а постельного белья и в помине, а спальники теплые для лютых холодов зампотыл Василич, предусмотрительно убывший в отпуск на время передислокаций, продал чеченцам. «Контрабасы» обустраивались, как могли: настелили крыш на брошенные дома, наложили полов, залудили дыры в «буржуйках».

Но терроризм не склонил голову, даже когда в Веденском районе на окраине села Беной обосновалась славная Ленинская комендатура, еще до похода в горы переименованная в 194-ю КТГ, комендантско-тактическую группу. Макогонов до последнего не верил, что вывод войск состоится. Но продолжал верить в то, что армия его непобедима: даже что очень хитрый и изворотливый и «богато упакованный» враг обязательно найдет себе обо что оступиться.

К марту снег еще лежал в горах, но на дне Веденского ущелья — там, где грохотала полноводная в весну речку Хулхулау, жизнь пробуждалась — и пробудилась уже: пробивалась сквозь снега ранняя черемша, надулись весенним соком стволы фруктовых деревьев в заброшенных садах. По склонам гор метались солнечные лучи, прозрачен был буковый лес.

Дело шло к весне.

Гудела вовсю стройка.

Налаживался контакт военных с местным населением.

В один из дворов приехал из Грозного мальчик двенадцати лет. Глава села, черноглазая Фатима, принимала у себя в доме высоких чинов из 194-й КТГ — коменданта Питона, Макогонова и Валеру Тополева. И вдруг, когда выпивали мужчины за крепкую дружбу, наступающую в связи с предстоящим референдумом, раздалось за окном да громко так, восторженно мальчишеским фальцетом: «Аллах акбар, акба-ар-р!» Фатима заохала — ах простите, недосмотрели! Мальчишку на следующий же день отправили обратно от греха подальше. Слухи ходили по Веденскому ущелью: пришли военные — не просто военные — Ленинская комендатура стала на позиции всем личным составом. Питон с Фатимой договорились, что мир будет восторжествован в их тесном соседстве. Но Фатима должна знать, что неожиданная гибель военнослужащих вблизи ее села чревата ответными мероприятиями. Фатима клялась Аллахом. Питон хорошо поел и был в прекрасном расположении духа.

В связи с предстоящим референдумом начштаба Душухин активно включился в предвыборную агитацию. Еще в Грозном ему были вручены плакаты. Душухин приказал развесить их так, чтобы было видно с дороги. На плакатах преобладали зеленые национальные цвета: «Чечне нужна конституция!» и т. д. Плакаты укрепили над зданием штаба — полуразвалившейся хибарой с крышей из битого шифера. Над штабом развевался государственный флаг РФ. Продолжал Душухин бороться с пьянством; борьба приносила плоды. Саперам обрисовали маршрут: каждое утро инженерная разведка проходила по веденской дороге вдоль села. Были замечены отдельные лица, блуждающие по селу в поисках спиртного; глава села Фатима приходила и тонко жаловалась на бродящих. Душухин принимал меры. В сельской школе Душухин встречался с местными стариками и мужчинами старше тридцати. Начштаба призвал местное население отнестись к предстоящему референдуму с должным вниманием, а «всякие нарушающие дисциплину будут наказаны примерно». Селяне жаловались на бытовую неустроенность. Душухин по просьбе Фатимы пообещал, что во избежание ненужных инцидентов в день голосования урны будут установлены на территории 194-й КТГ, что позволит селянам свободно и безопасно волеизъявиться.

Разведка поселилась отдельно — огородились забором из колючей проволоки. Макогонов приказал Тимохе и Ускову заминировать все подходы со стороны горного склона; пристреляли АГСы и минометы на случай атаки со стороны противоположного через речку склона.