Дневник. Поздние записи

— По-моему он хороший парень. Временами взбалмошный, но надежный. И он ее любит.

— А она его любит?

— В каком смысле?

— Знаете, Ларисе было лет десять, когда я впервые услышала эту жуткую фразу: я не собираюсь жить так, как вы с папой, я хочу жить в большом городе и удачно выйти замуж. Конечно, она потом поняла, что это обидно и не повторяла свои слова, но я знала, что она от подобных мыслей не отказалась. Каждый раз, когда я только намекала на то, что ей бы неплохо остаться с нами, она чуть ли не затыкая уши бежала прочь. И только закончила школу — уехала в Петербург. Появлялась дома редко, и то чтобы не казаться неблагодарной. Но во время ее визитов я все время слышала только Карина-Карина-Карина. Я знаю все о вашей машине, о вашей квартире, о вашем Алексе… она мне все-все рассказала. Как только она поняла, что вам удалось выбраться из грязи в князи, она решила, что именно такая дорожка в поднебесную уготована и ей.

Это было настоящее откровение. Я поверить не могла словам матери Лары. Как так? Неужели все это время я была настолько слепа? Я попыталась вспомнить ее теплое отношение к Алексу, попытки подружиться со мной. Неужели она вот так сразу поняла, что я не ровня Оле и Насте, что я не из простых богатеньких дочек? Я вспомнила, как все ей рассказывала об Алексе, а она всегда была такой участливой и понимающей. И хотя от этого она не стала мне худшей подругой, но я словно бы почувствовала себя преданной… Расстроилась.

Алекс когда-то мне говорил, что я не умею выбирать друзей, но я отмахивалась. А ведь он прекрасно сознавал, что я не слишком проницательна. Но ее одобрил даже Алекс. Почему? Он ведь, наверное, знал, сразу сказал, что именно она моя настоящая компания… Черт. Может быть, именно это он и пытался до меня донести. И я предпочла положиться на его проницательность, он считал, что от Ларисы удара в спину мне ждать не стоит. Я хотела в это верить. Очень хотела. А потому убедила себя, что все в порядке и мгновенно решила, что ничему никому не скажу. Ни Алексу, ни Ларисе. Забыли. Что было, то прошло.

Однако ради волнующейся мамы Ларисы я попыталась как можно объективнее взглянуть на отношения друзей. В день рождения Вадима Лара плакала, спрашивала у меня совета, ее истерика была настоящей, я уверена. Понимала ли она, что, возможно, лишь возможно, не права? Думаю, да. А значит, она выходила за него не потому что он был богат… она боялась так же, как и все остальные девушки. В ней не было холодной уверенности в завтрашнем дне. Это было типичное женское поведение.

— Я не думаю, что это расчет, — осторожно сказала я. — Ну или не только. Она не была уверена, что поступает правильно. Точно так же, как и все, сомневалась и выбирала. А он ее ценит. И если что… если что за нее всегда есть кому заступиться. — Разумеется, я говорила об Алексе. О его странной симпатии к Ларисе.

— Спасибо, — кивнула мне Лидия Юрьевна. — Я… рада это слышать. И вижу, я вас удивила.

— Да. Очень, — не стала кривить душой я.

А тем временем жених со свитой явился в квартиру. Я, конечно, начала искать глазами Алекса. Но его нигде не было. Это было очень необычно, и я испугалась. Обежала все комнаты, а потом буквально столкнулась с Вадимом.

— Эм, странный вопрос, Карин, но ты не могла бы временно побыть нашим шафером. Ты же, вроде, не пьешь, да?

— Где он? — спросила я хрипло.

— Не бойся, он в порядке. Просто у него дела, и он опаздывает.

— Это его хаммер… Как ты ухитрился взять хаммер Алекса, но потерять владельца по дороге?! — возмутилась я, не веря ни единому его слову. Наверное, у меня гормоны сошли с ума, но мне очень хотелось взять Остроградова за грудки и вытрясти из него правду.

— Эй! Ты чего? Да клянусь тебе, у него просто встреча.

— С кем? С кем он встречается в такой день?

— Он сам тебе все расскажет. Поверь, это в твоих интересах. — После этого наверное ради моего успокоения Вадим притянул меня ближе и успокаивающе поцеловал в лоб. И правда, что это я разволновалась?

Когда мы приехали в ЗАГС, Алекс объявился. За минуту до церемонии, наверное, но объявился. И у меня не было возможности расспросить его со всеми причитающимися претензиями. Но все то время, что зачитывали клятвы с поздравлениями, я наблюдала за ним. Он выглядел спокойным, собранным, безмятежным. Один раз даже повернулся и подмигнул мне. И я передумала устраивать ему выволочку. Все было нормально.

Глядя как Алекс ставит свою красивую размашистую подпись, состоящую из буквы Е и массы нечитабельных петель и штрихов, я мгновение позволила себе помечтать, что мы никакие не свидетели, что это все происходит с нами и ради нас. И мне пришлось прятать глаза, потому что… ну, стыдно что ли было. В конце концов он ничегошеньки мне не предлагал.

— Где ты был? — спросила я, когда мы уже расселись по машинам, чтобы не молчать.

— У отца, — сказал Алекс. Так все, я больше ничего об этом знать не хотела. — Мы разговаривали по поводу твоей матери… — добавил он, и я задохнулась. Но расспрашивать решила неуместным, потому что сзади сидели только что обручившиеся, им не нужны были драмы в такой день.