Дневник. Продолжение

Забытая бумага, огрызок-грифель, грёз
ушедших безвозвратно оборванная гроздь
мерещатся, мерцают – ни атом не погас,
но новое сегодня гуляет напоказ.

И, оставаясь между, попробуй не пропасть.

Несбывшейся надеждой сезонный дым пропах.
Но завтра – как сегодня, сегодня – как вчера,
по горкам богомаза продолжи кочевать.

12 д е к а б р я

ТРИНАДЦАТОЕ

О нём не скажешь доброго – декабрь,
тринадцатое – день как день, и только.
В непраздничный поношенный стихарь
одетый, и декабрьского стиха
непразднична мелодия, недолго

звучащая... С обеда свет – в расход.

А уж люблю! Ушедшее – дороже.
Мотив не современен, но расхож.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вечер по-декабрьски насторожен...

13 д е к а б р я

«И вечер, отступая долго в ночь...»

И вечер, отступая долго в ночь,
исчезнет в глубине ночного лона.
Родится утро, в день вливаясь вновь —
четырнадцать – и сердце укололо.

Четырнадцать! Зачем опять в галоп?

А помнишь? День стоял в бездонной чаше.
Се самодержец. Нынешний – холоп.
Бежит и спотыкается... Всё чаще.

13, 14 д е к а б р я

ПО ПОВОДУ…

Не всегда для стиха есть

должный повод!

Редакторская ремарка

Что ж – повод? Неужели больше что
мгновенья или всех мгновений вместе?
Ищи исток воды в безводном месте —
отыщется. И ни одно – не вместо
другого. Неуместно «волшебство» —

изделие людское. Только Духом

зачата тишина и каждый новый звук.
Пусть «поводом» опять не назовут
бесплотное. А то, что на возу,
пристроят кто куда. Знакомая потуга.

17, 18 д е к а б р я

БЕССОННИЦА

1. Солнцестояние

Вплотную к дням, где больше суеты,
чем радости, декабрь приблизил вешки.

И, шаг шагнуть, приблизимся к святым

денькам, воспламенятся головешки.

Огонь не дым. Наполнится сосуд.

Звезда укажет Сердцевину мира.

…И, может быть, немножечко сосну

посереди разлившегося мира…

2. Многоточия…

Со всех сторон – отточия. Для сна
не колыбель устойчивая – зыбка
подвижная… Подвижная блесна
в водах, переливающихся зыбью…

Кому повем в который раз… Они

смущают и меня – не попрекай, читатель.
За ними – мир, что длится… А за ним —
отточия… И не проставить даты.

Почти из ничего приходит сон…

Уходит… Всё они, свободные отточья…
Но тесно спать. Под ложечкой тесно.
И каждый вдох до выдоха отточен.

3. Гололёд

Под корочкой скользкой не спит городок.
Стоит на приколе корабль Маросейки.
Московские граждане разных родов
застыли на месте, зеркально рассеян
таинственный отсвет…
Святой Алексий,
недремлющий здесь, согревает любовью.
Задумавшись, замерли. Отколесил,
без малого, год… с непогодой любою.

22—26 д е к а б р я

КЛЕНИКИ, ИЛИ ВОСПОМИНАНИЕ

И.С.