Дневник разведчицы

Лундина увезли в… психиатрическую больницу. Через несколько дней он вернулся, и репетиции сейчас проходят у него в номере гостиницы.

— И что это им вздумалось упечь меня в психиатричку! — недоумевает Аксель Францевич.

Мы объяснили.

— Идиоты! Профаны! — возмущается наш добрейший Аксель. — Я им про свои творческие муки поведал, а они меня в машину и в желтый дом.

Воистину трагическое уживается рядом с комическим.

25-е мая.

Только пришла в театр, как вызвал меня к себе секретарь парторганизации и сообщил, что на днях партбюро будет разбирать мое заявление о приеме в партию.

Мечты мои начинают осуществляться.

9-е июня.

Члены партбюро долго молчат. Недоумевают, видно, как можно принять такую легкомысленную девицу в партию. Признают за мной кое-какие достоинства, но… но… и но… Актер Лимонов говорит строго: «Ваши друзья не те люди».

Актриса Магницкая подчеркивает, что я слишком много внимания уделяю своей внешности. А ведь и верно! Вот и сейчас на ресницах у меня целый пуд краски. Голова — модерн с коком. Недоедаю, а платьишки шью и все по последней моде. А время суровое, советуют быть серьезнее. Всех слушаю и думаю: они, наверно, правы. А в голове одно: скоро буду в армии, там не нужна краска.

Вдруг зазвонил телефон. Директор долго слушает, потом сообщает:

— Звонят из военкомата. Софье Петровне Аверичевой явиться с вещами на сборный пункт 14-го июня для прохождения службы в армии. Отправляют на фронт.

— Наконец-то! — только и могла я произнести.

Наступила тишина. А потом возгласы, расспросы: почему молчала, скрывала, даже сегодня ничего не сказала. Постановили кандидатом в члены партии принять.

10-е июня.

С утра ходила на медосмотр. В большой комнате за столиками врачи. Смотрят на меня сострадательно, настойчиво расспрашивают: нет ли головных болей? Почему такая бледность? И уж очень худая. Находят что-то в левом легком.

Смешно мне слушать врачей. Здорова я! Не болит у меня ничего. И вообще я иду на фронт добровольно. Никто меня туда не гонит.

Признают годной!

А днем состоялось партсобрание, на котором единогласно меня приняли в партию кандидатом.

11-е июня.

Время движется с невероятной быстротой. Оформляю документы, фотографируюсь. Завтра утром — в райком, будут утверждать решение нашего собрания о приеме меня в партию.

Прочла в «Правде», что Таня — это Зоя Космодемьянская, москвичка.

12-е июня.

Встала ранехонько. Тщательнее обычного оделась и пошла через Советскую площадь по улице Кирова в Кировский райком партии.

В приемной первого секретаря тесно. Уже идет бюро. Принимают в партию. В эти дни многие хотят стать коммунистами.

Из кабинета выходят быстро один за другим. Очень волнуюсь. Наконец вызывают и меня. Перевела дух и… вошла в кабинет. Сидят за столом члены бюро, в центре секретарь райкома. Зачитывает заявление, биографию, сообщает, что четырнадцатого июня иду в армию в составе формирующегося батальона Ярославской коммунистической дивизии. Принимают единогласно.

В театре репетиция пьесы «Суворов». Раньше я бы радовалась, если бы мне дали роль Софи Каретниковой, а сейчас… Все мои мысли, вся я — уже там. Послезавтра начнется новая жизнь. Пусть будет трудно, очень трудно… Все вынесу!

Режиссер встретил меня криком:

— Это что за шутки, как вы смеете опаздывать на репетицию?!

— Иду на фронт, дорогой Аксель Францевич! Пришла попрощаться!

— Безобразие! Репетировать! Сию же минуту! — лицо его багровеет, кожа вздувается какими-то причудливыми бугорками. Ох, как хорошо я знаю привычку нашего хитрющего Акселя сердиться, чтобы скрыть свое волнение. Он боится расчувствоваться.

Схватила в ладони его старые бугристые щеки, поцеловала.

— Счастливо вам, Аксель Францевич!

У него на глазах слезинки, что-то замурлыкал, заурчал, выхватил платок, отвернулся.

Простилась со всеми и пошла по бульвару к Волге. Долго сидела на набережной и по своему обыкновению разговаривала с Волгой. Глаз от нее не могла отвести, все приговаривала, как дуреха: «Прощай, прощай моя Волга-матушка, прощай, моя родная…» Проносились катера, проходили пароходы, и не было им никакого дела ни до меня, ни до моих чувств.

13-е июня.

Весь день прошел в заботах. Уложила барахлишко свое немудреное. Написала брату Иллариону на полевую почту. Сообщила: «Ухожу на фронт». К вечеру отнесла вещи актрисе Вере Ивановне и осталась у нее ночевать. У Веры Ивановны подружка Олечка из Москвы. Пухленькая, беленькая, вся в локонах, колечках. Проболтали весь вечер о разных пустяках: женщины!..

Я их почти не слушала. Сидела в мягком кресле и думала о своем, а ночью они мне не давали спать, отговаривали. Убьют же тебя, искалечат. Куда ты идешь? Утром я открыла окно, и в комнату со свежим воздухом ворвалась песня. По улице шли моряки.

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!

14-е июня.