Дневник школьника уездного города N

Я писал всю ночь, и сообщение переросло в письмо. Перед его отправкой я пошел на кухню закипятить воду для пятой чашки кофе. Вернувшись, прилег на кровать дожидаться, когда запищит чайник. И меня вырубило.

Проснувшись сегодня днем далеко за полдень и открыв ноутбук, я увидел: текст получился совсем о другом. Он вылез из меня как бы сам собой. Без моего ведома. Забавно, мне потребовалось девять месяцев, чтобы, наконец, написать его.

Первой пронесшейся в голове мыслью было: «Удалить!» Удалить немедленно, безвозвратно и больше никогда не вспоминать о его содержимом. Но я не удалил. Тогда-то я и подумал, что больше не хочу становиться писателем. Может, никогда не хотел.

Письмо Ане я не стал отправлять. Вместо этого я выложу его сюда следующим постом. А после… Думаю взять паузу. Позвоню Ане. Приглашу ее на свидание. В конце концов, эпидемия почти кончилась, а лето только начинается. Последнее школьное лето.

26 мая 2020. Из неотправленного письма

С чего начать? Начинать всегда тяжело. Пустой лист бумаги сам по себе неприятен, а когда решаешься выложить ему самые грязные тайны, его белизна сводит с ума.

Началось все с выпавшего птенца… Да, пожалуй, именно с него я и начну. Пусть он станет отправной точкой. Тот день, когда я нашел птенца, не был каким-то особенным, но он крепко отпечатался в моей памяти.

Стояло жаркое лето. Мы с ребятами – Костей, Лешей, Леней и другими с района – беззаботно резвились на речке. Мне было тринадцать. Остальным – чуть больше. Мы прыгали в воду с тарзанки, ныряли с веток деревьев, строили шалаши, представляя их тайными убежищами и командными пунктами, катались на велосипедах и лазили по заброшкам. Так прошло все лето.

Однажды мы купались на речке. Мы забегали вверх по течению, прыгали с деревьев в воду и, подхваченные течением, плыли к заводи с тарзанкой, где вылезали на берег и повторяли заплыв снова. Я почему-то отстал от остальных. Они уже попадали в воду – на поверхности торчали одни только головы – и течение уносило их за поворот реки, а я замешкался, не нырнул со всеми. Мое внимание привлекло какое-то копошение на берегу у самой воды. Тогда я слез с ветки, подошел поближе и увидел крохотного выпавшего из гнезда птенца. Он как-то неправильно дергал крылом – видимо, сломал – крутил головой и жалобно попискивал, а черные глазки не мигая смотрели на меня. Взяв его на руки, я почувствовал, как где-то внутри бешено колотилось маленькое сердечко. Не задумываясь, я подкинул его вверх – хотел добросить до гнезда, но он упал обратно. Из клюва вытекла струйка крови. Маленькие глазки все еще смотрели на меня, а сломанное крыло вздрагивало. Мне стало нестерпимо жаль его. Я понял: он умирает, и меня охватило отчаяние, безысходная тоска от осознания, что я ничем не могу помочь. Тогда я взял камень и, размахнувшись, с силой ударил птенца по голове. В следующий миг я ужаснулся своему поступку. Птенец продолжал шевелиться. Отбросив камень, я убежал подальше от того места, чтобы остальные ребята не видели моих слез.

Примерно через полгода умер дедушка. Это была не первая потеря в нашей семье. Года за три перед ним от нас ушла бабушка. Она долго болела. Не знаю, какое несчастье приковало ее к постели – никогда не спрашивал – но, сколько себя помню, она всегда лежала. Может, от этого и от того, что я был слишком маленьким, ее смерть прошла как-то мимо меня.

Совсем по-другому я переживал утрату дедушки. Помню, до последней минуты, пока гроб не закрыли крышкой, я не воспринимал все происходящее всерьез. А потом, когда прямоугольная яма с ровными краями заполнилась землей и над ней вырос черный горб с крестом, я почувствовал, как от меня будто оторвали кусок. Говорят, так бывает с ампутированными конечностями – человеку мерещится шевеление пальцев, хотя самой руки или ноги уже нет.

Тогда я в первый раз попробовал сигареты. Раньше они меня не привлекали. Я не понимал, какой смысл тянуть противный вонючий дым в легкие и потом изрыгаться драконьим дыханием. А тут я ехал в школу на автобусе. На соседнее кресло упал Леша. Мы всю дорогу о чем-то болтали, а потом я спросил:

– Ты бы мог прогулять школу?

– Легко, – ответил он. – А ты?

– Пфф, да проще простого!

– А сегодня слабо?

– Прямо сейчас?

– Ага.

Я замялся. Он, кажется, ждал, что я дам заднюю, но я сказал:

– Да без проблем!

Мы сошли на нашей привычной остановке, тут же завернули за угол ближайшего дома, миновали несколько кварталов, чтобы как можно сильнее удалиться от школы, и когда время перевалило за восемь тридцать, а где-то в школьных стенах протрезвонил звонок на первый урок, обратного пути уже не было.