Дневник шпиона

Улицы города произвели на меня отвратительное впечатление. Офицеры и солдаты, в самых различных формах, но одинаково оборванные, шатались по тротуарам и бульвару или сидели за столиками кафе, не имея средств, чтобы потребовать чаю. Они спорили, кричали, часто хватались за оружие, но их тут же разнимали, и они целовались по русскому обычаю. Это была армия Деникина, та самая, на которую мы рассчитывали в Лондоне. Как мы могли так промахнуться? Я вернулся на "Зодиак" в самом дурном настроении.

26 марта. Почти неделю я не прикасался к тетрадке. Однако мне пришлось видеть за это время кое-что любопытное.

Рейли исполнил мое поручение. Он явился ко мне на "Зодиак" с извещением, что Деникин живет в уединенной вилле под Севастополем и готов принять меня. Рейли советовал мне отправиться к генералу на моторном катере, так как с воды можно было быстрее и незаметнее добраться до виллы. Я так и сделал. На катере мы прошли вдоль желтых, противных берегов и вышли из бухты. Место нашего назначения оказалось ближе, чем я рассчитывал. Из-за большой волны мы не могли причалить к берегу. Нам пришлось вызвать рыбачью лодку. Мы вышли на берег в морской пене, с мокрыми ногами.

Вокруг исторической виллы был сад, обнесенный каменной стеной. В этом саду деревья миндаля уже отцветали. Сама вилла, более похожая на крестьянский дом, была бела и приземиста, как все постройки здесь.

В приемной два казачьих офицера в длинных черных мундирах, с серебряными украшениями на груди, играли в дурачки. У их ног, как верные собаки, дремали два пулемета. Рейли был знаком с офицерами. Он представил меня им и разъяснил, кто я такой. Один из офицеров выскочил из комнаты, его место за столом занял Рейли. Через минуту меня попросили к Деникину.

Я вошел в большую выбеленную комнату, с разноцветными стеклами, которые отбрасывали причудливые блики повсюду. Вдоль стен стояли низкие диваны, покрытые коврами. Середину комнаты занимал большой стол, заваленный географическими и игральными картами. Тут же был разложен пасьянс не меньше как из двенадцати колод. Возле стола в глубоком кресле сидел сам разбитый генерал Антон Деникин, о молниеносном походе которого на Москву писали газеты всего мира больше, нежели о походе Наполеона, и который, как Наполеон, теперь остался в одиночестве. Когда я вошел, генерал громко читал какую-то книгу, похожую на Библию. Увидев меня, он воскликнул с театральной горечью:

— Поздно! Вы являетесь слишком поздно, капитан. Теперь весь флот Великобритании вряд ли может помочь делу.

— Англичане никогда не опаздывают, генерал, — сказал я без малейшей иронии. — Мистер Уинстон Черчилль прислал меня к вам, чтобы просить пожаловать в Лондон. Вряд ли вы могли бы воспользоваться этим приглашением раньше.

— Верно, — ответил Деникин. — Пожалуй, для меня самое лучшее поехать в Лондон. У меня есть много упреков вашему военному ведомству, но еще больше комплиментов. Скажите, ведь вы, англичане, все-таки потратились на нас?

Я согласился с этим, генерал предложил мне сесть и выкурить сигару. Это была английская сигара среднего качества, как, впрочем, и рубашка на генерале. Мог ли я не узнать этих вещей, которые тысячами проходили через нашу комиссию?

Мы начали беседовать. Деникин интересовался лондонскими настроениями, закулисными разговорами, парламентом. Мне же надо было узнать от него причины поражения.

— Мужики не хотели драться за нас, — сказал генерал, когда я задал ему вопрос об этом. — Большевикам не нужна земля, и они пообещали отдать ее деревне. Мои же офицеры требовали другого. Они бредили своими усадьбами. Я пошел за офицерами, конечно, и вот вы видите…

Он печально вздохнул и развел руками. Потом он рассказал мне о своих блистательных победах и небывалом в истории отступлении. Временами слезы текли по его щекам, он вскакивал, хватал со стола карту Московской губернии и кричал, размахивая ею:

— Вперед… Через неделю мы в Москве… Россия, вся Россия будет нашей…

Наконец, он выбился из сил, тихо сел на диван и сказал:

— Все кончено. Я рад, что мне оставлена каюта до Лондона. Боже мой, как любезны англичане… Сейчас я сделаю то, чего не решался сделать неделю.

Он нашел на столе какую-то бумагу, подписал ее и закричал:

— Малов…

Явился казачий офицер, из тех, что сидели в приемной.

— Дело сделано, Малов, — сказал Деникин. — Я уже больше не главнокомандующий всеми силами. Передай этот приказ куда следует.

Офицер вышел, Деникин прошелся по комнате. Потом он остановился передо мной.

— Вы видели? Я только что подписал приказ о назначении главнокомандующим генерала Врангеля. Они давно хотели этого, но я упрямился. Ваш приезд дал мне силы поставить свое имя на этом позорном документе.

Я ответил:

— Приглашая вас в Лондон, мистер Черчилль как раз имел в виду, что вы перед отъездом выполните эту маленькую формальность. Второе наступление под вашим командованием невозможно.